Лев Лурье - Лаврентий Берия. Кровавый прагматик

Страшно были избиты во время следования к месту расстрела и бывшие сотрудники органов госбезопасности Морковин и Максименко. Били их Савицкий и Кримян. Во время избиений Морковина Савицкий и Кримян обвиняли его в том, что он не присваивал им очередные специальные звания, и издевательски спрашивали его: «Ну как, теперь ты присвоишь нам звания?»

…Жуткие сцены разыгрывались и непосредственно на месте расстрела. Кримян, Хазан, Савицкий, Парамонов, Амаяк Кобулов… как цепные псы набрасывались на совершенно беспомощных, связанных веревками людей и нещадно избивали их рукоятками пистолетов.

Иногда при таких сценах присутствовал Кобулов Б., который наблюдал все эти дикие картины. У меня отчетливо сохранилось в памяти, что перед расстрелом многие осужденные кричали, что они ни в чем не виноваты, проклинали Берию, Кобулова и Гоглидзе, называли их кровопийцами.

Свидетель М. Г. Гомелаури, работавшая машинисткой тюрьмы № 1 г. Тбилиси, показала об обвиняемом по процессу бериевцев Парамонове следующее:

…Обычно в тюрьму приезжал Парамонов вместе с другими следователями. Все они были, как правило, пьяные и перед выводкой арестованных приступали к избиениям.

Я помню, что Парамоновым был избит бывший сотрудник Зеленцов, который в прошлом когда-то являлся начальником Парамонова. Перед вывозом Зеленцова на расстрел Парамонов вызвал его и во дворе тюрьмы (место у нас называлось хозяйственным двором) приступил к избиению Зеленцова. Я слышала удары, стоны и крики Зеленцова. Зеленцов умер во дворе тюрьмы.

Трудно представить себе, зачем Лаврентию Берии нужны были такие фантасмагоричные, босховские сцены. Понятно, что он относился к людям как к скоту, сам на расстрелы не ездил, да и странно было бы представить первого секретаря ЦК КП(б) республики вблизи расстрельной ямы. Но зачем такая совершенно излишняя, ничего формально не дающая жестокость к приговоренным? Возможно, так проявлялась страстная мстительность Берии. Таким образом он передавал последний личный «привет» своим обидчикам. А может, понимая в душе, что осужденные ни в чем не виноваты, Лаврентий не хотел даже представить себе их казнь актом высокого мученичества. Последние минуты жизни несчастных должны были быть втоптаны в кровь и грязь. С расплющенным лицом и выбитыми зубами мало кто способен кричать перед расстрелом «Да здравствует партия и товарищ Сталин!» Жалкие, униженные жертвы не трогали совесть. Мусор, а не люди.

Впрочем, скорее всего, для прагматика Берии это был своеобразный тимбилдинг – следователи на глазах друг у друга и расстрельной команды совершали очевидные даже по тогдашним законам преступления. В результате их связывала круговая порука. Выражаясь фигурально, каждый мог посадить каждого.

Когда Лаврентий Берия через год начнет чистить НКВД от «ежовцев», он подобный «афункциональный» садизм будет ставить им в вину. Так, например, широко известно дело вологодских чекистов, рубивших своим жертвам головы топором. Палачи не только были расстреляны, уроки этого дела широко обсуждались в чекистской среде и должны были послужить предостережением против излишних зверских паталогий.

Заметим, однако, что своих следователей Берия не сдал. Почти все они пошли на повышение, многие уехали за своим шефом в Москву. К 1939 году Амаяк Кобулов стал заместителем наркома внутренних дел Украины, его брат Богдан – начальником следственной части НКВД СССР. А Константин Савицкий – заместителем Богдана Кобулова в НКВД СССР. Никита Кримян – заместителем начальника Управления НКВД по Львовской области. Николай Рухадзе – ответственным секретарем партколлегии при ЦК КП(б) Грузии.

Единственное исключение – следователь Александр Хазан, который в феврале 1938 года был арестован, но, конечно, не за излишнюю жестокость. Причины ареста объяснил на следствии в 1954 году его начальник Гоглидзе:

В 1937 г. по предложению Кобулова у Хазана были сосредоточены все материалы на сотрудников НКВД Грузии, проходивших по показаниям арестованных. Через несколько месяцев после этого решения стало известно, что Хазан специально собирал провокационным путем материалы на сотрудников НКВД и со многими из них сводит личные счеты, терроризирует аппарат угрозами и запугиванием.

Впрочем, за интриги против своих же товарищей чекистов Хазана не посадили, а лишь убрали с оперативной работы. После чего этот упырь и пыточных дел мастер устроился в межрайонную тбилисскую школу НКВД преподавателем дисциплины «следственное дело». Уже в 1942 году Богдан Кобулов взял его на руководящую работу в центральном аппарате НКВД СССР. В 1948 году вышел в печать труд Александра Хазана под названием «О моральном облике советского человека».

Смерть поэтов

С начала ХХ века, еще до революции, в Грузии, прежде всего в Тифлисе, образуется богемная среда, состоящая из художников, поэтов, прозаиков, музыкантов, артистов и режиссеров. Все это – крупные имена, известные далеко за пределами Грузии: художники Ладо Гудиашвили и Нико Пиросмани, театральные режиссеры Константин Марджанишвили и Александр Ахметели, поэты братья Галактион и Тициан Табидзе, Паоло Яшвили, прозаики Михаил Джавахишвили и Константин Гамсахурдия. Тбилиси город маленький, все всех знают. Частые дружеские застолья, духаны Головинского бульвара, театральные спектакли и концерты постоянно сводили этот круг вместе.

Подавляющее большинство грузинской культурной элиты встретило независимость своей страны восторженно. В местной традиции – представление о величии Грузии, идущее от Ильи Чавчавадзе и Важи Пшавелы. В отличие от России, где большевистскую революцию так или иначе приняли Валерий Брюсов, Александр Блок, Сергей Есенин, Владимир Маяковский, Борис Пастернак, грузинская интеллигенция к большевикам отнеслась отрицательно. Местная богема предпочитала ориентироваться не на Россию, а на Западную Европу. Создание Грузинской ССР рассматривалось ими как оккупация. Например, известно резкое открытое письмо, написанное в 1922 году Владимиру Ленину Константином Гамсахурдией.

Грузинские интеллектуалы в 1920–1930-е годы относились к советской власти примерно так же, как деятели культуры Польши и Венгрии в соцлагере в послевоенное время. Необходимо было придерживаться определенных правил, о чем-то умалчивать, но прямое участие в строительстве «социалистической культуры» рассматривали как дурной тон.

Между тем грузинская культура приобрела то значение, которое она до сих пор сохраняет в немалой степени благодаря русской культуре. В годы Гражданской войны в Грузии нашли пристанище те, кому было не по пути ни с белыми, ни с красными, и эти края произвели на них чарующее впечатление. Здесь жили Сергей Городецкий, Юрий Деген, Николай Агнивцев, существовало множество русских литературных групп, выходили стихотворные сборники и альманахи.