Фриц Шахермайр - Александр Македонский

Большое значение для Александра наряду с военным господством в Средиземноморье имело непрерывное пополнение его армии македонянами и греческими наемниками. Поэтому он отправил одного из своих лучших военачальников, Аминту, из Газы на родину, чтобы тот, хотя бы и драконовскими мерами, обеспечил пополнение македонских контингентов. Он поручил ему также навербовать греческих наемников. Аминта очень серьезно отнесся к своему поручению и призвал на военную службу даже фаворитов Олимпиады, за что эта страшная женщина возненавидела его. Брат Пармениона, Асандр, вскоре был заменен на должности сатрапа, и ему тоже поручили вербовку наемников. Сложность заключалась в том, что Антипатр в это время тоже набирал воинов для подавления восстания во Фракии и отражения нападения, угрожавшего со стороны Спарты.

По мнению Александра, государственный аппарат должен был иметь не только военные и организационные функции, но также культурные и культурно-политические. В Египте Александр выступал как царь-освободитель и фараон. В вопросах религии и управления он поддерживал национальные традиции. Нечто подобное уже было в Лидии, Карии и других странах. Местные религии и жрецы пользовались особым покровительством царя, но Александр сочетал свою терпимость к местным культам с распространением греческой цивилизации. Именно это руководило царем при основании Александрии в Египте. С этой же целью он устраивал празднества в Египте и Финикии. Александр был склонен к идее синкретизма, что относилось не только к популяризации культа Аммона, но и к проведению им на греческий манер праздников в честь бога Мелькарта-Геракла в Тире как после взятия города, так и во время остановки там в мае 331 г. до н. э. Этот второй праздник был типично греческим. Проводились спортивные состязания, приглашались певцы и музыканты, устраивались театральные представления. Впрочем, гимнические и художественные огоны проводились уже в Мемфисе, но источники не указывают на связь этих соревнований с культом какого-либо местного бога. Для Александра, больше всех правителей увлекавшегося театром, они были интересны еще и потому, что он состоял в дружбе со многими знаменитыми актерами того времени[165]. Царь считал необходимым познакомить людей Востока с искусством Запада. По-видимому, он надеялся оказать на них такое же влияние, какое при царе Архелае оказали на македонскую знать греческие празднества.

Если подытожить сказанное, то очевидно, что уже в период «первой империи» Александр поощрял развитие как греческой, так и восточной культуры. После Исса Александр выступает чаще как греческий меценат, чем гегемон. Все больше начинает он использовать эллинов для управления империей. В отношениях с людьми Востока Александр особенно подчеркивает свою роль освободителя и законного преемника местных правителей. В этой роли он старается выступать даже по отношению к перебежчикам-персам. Зарождается и его будущий принцип, выраженный формулой: не должно быть ни побежденных, ни победителей. Уже теперь были освободители и победители, но не было побежденных, а только освобожденные. Александр охотно поддерживал синкретизм, если удавалось достигнуть его без принуждения и он не противоречил традициям. В это время царь еще не проповедовал слияния культур, во всяком случае не насаждал его диктаторскими методами.

Глава VII

КОНЕЦ ГОСУДАРСТВА АХЕМЕНИДОВ

Был, вероятно, конец мая 331 г. до н. э., когда Александр выступил для последнего, решающего сражения с Дарием[166]. Путь его лежал через Месопотамию, из Тира мимо Ливана в долину Бикаа, а затем на север, вдоль величественных гор Ливана и Антиливана. Хотя войско еще находилось в пределах подвластной Александру провинции Сирии, тем не менее в походе возникли некоторые трудности, так как наместник Александра плохо заботился о поставках продовольствия. Этим он навлек на себя высочайший гнев и в наказание первым из всех сатрапов Дария был освобожден от должности. В июле войско наконец достигло Евфрата, территории, до сих пор находившейся под контролем Македонии. Противоположный берег реки оборонял перс Мазей, но, узнав о приближении македонских войск и о том, что Александр намеревается начать переправу, он тотчас же покинул свои позиции. Благодаря этому переправа у Тапсака прошла без всяких затруднений, по заранее наведенному мосту. И дальнейший марш по вражеской территории проходил без боев.

Целью похода Александра были в первую очередь Сузы и Вавилон — крупнейшие центры Персидской державы. Идти туда нельзя было ни вдоль Евфрата, ни вдоль Тигра: обе реки в среднем течении протекают по иссушенной, неплодородной степи. Главный же путь шел через Месопотамию с запада на восток, а затем вдоль Курдских гор (Загра) к Вавилонии и Эламу. Эта местность была густо населена, а следовательно, здесь не составляло трудности добыть продовольствие и фураж. Никакого сомнения не было в том, что войско Дария встретит его где-то на этой важнейшей дороге, чтобы прикрыть царские резиденции.

Следовало пройти между двумя реками 500 километров, двигаясь все время на восток по необъятным просторам. Зимой эта местность представляла собой голое глиняное плато, весной — ковер из цветов, а сейчас, летом, — степь с выжженной солнцем травой, покрытой толстым слоем раскаленной пыли. Переходы совершали лишь по утрам и вечерам. В полуденную пору все цепенело под палящим зноем. В миражах представали многочисленные холмы: они плыли над раскаленным горизонтом, словно отделившись от горячей земли. Смерчи поднимали над дорогой столбы пыли. Казалось, целыми неделями не меняется ландшафт, и только горы, их появление и исчезновение, указывали на перемену мест: вершины и хребты гор, словно острова в море, иногда возвышались над горизонтом. Сначала по правую руку появился пологий хребет — нынешний Абд-эль-Асиз, затем его сменил более длинный и высокий хребет — одинокий Синджар. По левую руку сначала были видны горы где-то вдали, затем показались вершины на границе Армении (теперешний Тур Абдин). Их желтые склоны ярко горели на солнце. Вдруг впереди, на горизонте, появилась отдаленная вершина, за ней — еще несколько, целая цепь, которая день ото дня росла. Это были Курдские горы на другом берегу Тигра. А за ними виднелась — в это с трудом верилось — родина персов и мидян.

В начале сентября войско стояло на берегу ровного, как стрела, быстрого Тигра. И на этот раз переправа не охранялась. Однако при переходе вброд пришлось преодолевать течение. Дальше путь шел на юго-восток, вдоль Курдских гор. Здесь конная разведка донесла о появлении врага, и вскоре от захваченных пленников узнали, что Дарий со своим войском, готовым к сражению, стоит на Гавгамельской равнине.