Анна Вырубова - Страницы моей жизни
Господь Помощник мой и защита моя. На Него уповает сердце мое, и поможет мне.
Боже ущедри ны, просвети лице Твое на ны и спаси нас.
Отцу Досифею земной поклон.
№ 12. (Написано по-английски)
17 января 1917 года
Мой дорогой друг, посылаю тебе мои самые нежные пожелания и благословения к твоим дорогим именинам. Надеюсь, что ты здорова, несмотря на переживаемое ужасное время. Все здоровы, кроме младшей, у которой краснуха; остальные все поправились. У нас была недавно очень мягкая погода, вчера 2 гр. мороза, сегодня уже 15 гр. и сильный ветер. Вся семья посылает сердечные пожелания и приветы. Благослови тебя Господь, душка моя, будь здорова и бодра. Я получила доброе письмо от Зины. Акилина в Киеве. Нежный поцелуй издалека.
№ 13. (Написано по-русски)
22 января 1918 года
Милая моя душка. Так неожиданно сегодня получила дорогое письмо от 1-го и открытку от 10-го и тороплюсь ответить. Нежно благодарим, несказанно тронуты Яр., правда, ужасно трогательно и мило, что и теперь нас не забывал. Дай Бог, чтобы его имение не трогали бы, и благослови его Господь. Посылаем немного еды, не знаю, как может доставить.
Родное мое дитя, много и часто о тебе вспоминаю. Писала тебе через Жука 16-го, и 17-го через мистера Гиббса, и 9-го через А. 2 письма… Вот, уронила любимое перо и сломала его, скука такая. Ужасно холодно, 29 градусов в зале и дует отовсюду такой ветер, но они все гуляют. Надеемся офицера увидеть завтра хоть издали. Так рада, что ты все получила. Надеюсь, что носишь серый платок и что он «вервеном» пахнет. Понюхай это письмо — знакомый старый запах. Добрая Зиночка мне нашла и послала из Одессы. Что ты познакомилась с Горьким, меня так удивило — ужасный он был раньше, не моральный, ужасные, противные книги и пьесы писал — неужели это тот. Как он против Папы и России все восставал, когда он в Италии жил. Будь осторожна, дорогая.
Хорошо, что можно в церковь идти, — нам это опять запретили, так что дома служба и другой священник. Как я рада, что с Сережей все хорошо, — но бедной Тине будет трудно теперь, помоги ей Бог… Маня. Р. мне образ умиления через Изу теперь посылала, он еще в П., хотели его убить. Трудно людей теперь понять, иногда на вид большевики, в душе напротив. Как же отдашь — не знаю как. Висел над койками детей, теперь и мне стало лучше — носила на новый год — лежал на молитв. столе 31-го и во время службы. Как же мне это сделать — совсем не знаю.
Гермоген каждый день служит молебен у себя для Папы и Мамы, очень за них. Много удивительного, странного. Полным ходом надо писать, ждут письмо. Скорее нарисовала (очень плохо) молитву на кусочек березов., кот. он пилил. Мало теперь рисую из-за глаз, пишу в очках — холодно, пальцы совсем окоченели. Хотелось бы послать что-нибудь, но нет ничего. Посылаю тебе образ Абал. Б. Матери, молись у нее, она привезена была в нашу церковь. Офицер тоже в монастырь поедет, замерзнет, боюсь, по дороге. Спасибо за чудную молитву. Страшный ветер, дует в комнаты. Часто очень благодарю тебя за твою синюю кофточку и лиловую тоже. Любовь горячую шлю, молитвы, душу. Крепко верю, на душе мирно. Все мы Твои и Тебя горячо, нежно целуем. Привет всем.
№ 14. (Написано по-русски)
23 января 1918 года
Душка моя родная, маленькая, — есть еще возможность тебе написать, так как уедет только 26 обратно… Кто мог подумать, что он сюда приедет; надеюсь, что его не обокрадут по дороге, везет тебе 2 фунта макарон, 3 фунта рису и 1 фунт колбасы; так удобно вышло, что Анушка не с нами живет. Связала чулки и посылаю тебе пару. Они для мужчины сделаны, но, думаю, тебе пригодятся. Под валенками носишь, и когда холодно в комнатах. 29 гр. опять, 6 гр. в зале — дует невероятно. Страшно тронуты, что Х деньги привез, но, правда, не надо больше — все пока у нас есть. Бывали минуты, когда не знали, откуда взять, так как из Петрограда не высылали, теперь опять пока есть. Чем ты живешь. Твои деньги я тебе тогда положила вниз в шкатулку с твоими золотыми вещами. Скажи, Х принадлежит ли к друзьям Лили или Келлера. Нет ли у него имения на юге около Киева… почти не могу держать пера. Как я рада, что твоя комната уютная и светлая, но страшно утомительно так высоко подыматься. Как бедная спина и нога. И сердце золотое. С тех пор ничего о Лили не знаю, кажется, юг от севера отрезан; оттого я тоже больше не получаю письма от матери Сыробоярского. Он учится английскому языку. От Седова не имею известий; Лили писала давно, что он должен был бы быть недалеко отсюда. От двух сестер моих и брата уж год ничего не знаю. Летом только раз от сестры. О.А. пишет детям длинные письма — все про своего мальчика, которого обожает, кормит его, ухаживает за ним (у них нет няни). Бабушка, кажется, постарела очень, — больная у себя в комнате сидит и грустит. У Тутельс 4 гр. в комнате. Сломала перо опять, и это жесткое. Говорят, что «Столпу семейства» хорошо живется в Кисловодске: оба сына у нее, она много принимает, там весь «beau monde»; Рубинштейн и Манташев царствуют и все устраивают. Говорят, и румыны туда приглашены. Мерика ждет там ребенка. Мариана Р. Рожнова купила себе дом и принимают по вечерам… Очень про тебя спрашивала Тутельс и моя хорошая большая Нюта Демидова с таким участием. Jimmy лежит у меня на коленях и греет меня. Солнце светит, они все пошли на улицу. Невероятно холодно из-за ветра, но у вас, должно быть, ад просто — темнота, холод и голод. Помоги Вам Бог перенести все это тяжелое. Какие испытанья. Чем хуже здесь, тем лучше и светлее будет там. Больно думать, сколько еще будет кровопролитий, пока настанут лучшие дни. Я слышала, что Малама и Эллис еще в полку. Видаете ли вы доброго отца Иоанна.
Душка, посылаю тебе всю мою любовь; грустно, что ничего здесь нельзя достать. Вышиваю покрывала на аналои и воздухи, когда глаза позволяют, а то вяжу чулки, но скоро конец шерсти, которую привезла. Здесь нельзя достать, только грубая и дорогая. Шура Петровская выучилась сапоги шить и продает их теперь; она с детьми брата теперь (он оставил полк, как почти все остальные), но их выгоняют из дома. Сандру она видела раз, впечатление больной женщины. В. Чеботарева оставила лазарет. Вильчковские в Ессентуках. Дети получили от их няни письмо из Англии — с октября месяца первое письмо оттуда. Ну, какие глупости во всех газетах о Татьяне стали писать. Где епископ Исидор. Как здоровье доктора — твоего спасителя, видаешь ли ты его. Сердечный привет добрым родителям, храни их Бог. Так хотелось бы тебе что-нибудь интересное написать, но ничего не знаю.
