Борис Малиновский - Участь свою не выбирали

…Почему-то не помню ни своего приезда домой в последних числах апреля, ни первых дней, проведенных в родном Иванове,- они слились в одно радостное мгновение. А может, потому что отодвинула в сторону все личное другая – огромнейшая, всенародная радость: наступил день Великой Победы – 9 мая 1945 года!

Его приближение ясно чувствовалось с первых минут моего пребывания дома: радио сообщало новые радостные вести – бон шли в Берлине! Вражеские снаряды и пули еще уносили день за днем тысячи жизней. В первых числах мая в боях за Берлин погиб мой двоюродный брат Леонид Розов, ивановец, один из друзей детства.

Запомнилось единственное – встреча с матерью. Обнимая ее, первой бросившуюся навстречу, почувствовал, как она вся обмякла и вот-вот упадет. Испугавшись, еще крепче обнял ее:

– Я же вернулся, мама!

Она встрепенулась, прижала меня к себе:

– Мы так ждали тебя!

Увидев ее глазами взрослого человека, я почувствовал всю глубину любви ко мне, понял, насколько она добра и самоотверженна. Она готова была отдать все, не требуя взамен ничего, наоборот, радуясь, что чем-то может помочь мне.

Однажды утром она подошла расстроенная и спросила:

– Ты не заболел? Ночью во сне ты жутко кричал: "Огонь! Огонь!" – и что-то еще, а потом ругался очень нехорошими словами.

Что я мог ответить? Во сне я часто возвращался на фронт и, просыпаясь от тяжких переживаний, благодарил судьбу, что это только снится. Что же касается ругани, то еще с сержантом Комаровым на Северо-Западном фронте договорились: ругаться не будем. Но из этого ничего не вышло. Только на Порккала-Удде удалось избавиться от мата. И вот – ночной рецидив…

Помню, в один из дней отец достал письмо от Левы, написанное под Орлом, то самое, где рассказывается о танковом сражении. Отец хотел, чтобы я прочитал его. Уже с первых строчек мне представился этот бой. Лева, как живой, вставал перед глазами. Стало невыносимо тяжело… Я возвратил отцу письмо недочитанным.

…День Победы! По радио с утра звучал ликующий голос Левитана:

– …Великая Отечественная война победоносно завершена. Гитлеровская Германия полностью разгромлена Красной Армией и армиями наших союзников. В покоренной советскими воинами германской столице, в Берлине, Маршал Советского Союза Жуков и представители экспедиционных сил союзников продиктовали немецкому верховному командованию условия капитуляции. Немецкая фашистская армия прекратила свое существование. Гитлеровское разбойничье государство разбито вдребезги.

Начата новая страница в истории человечества. Золотыми буквами вписаны в нее подвиги героев Красной Армии. Слава ей, освободительнице народов!…

"Наконец-то,- думал я,- кончилась последняя война человечества!" Так, во всяком случае, мне тогда казалось. В нашей семье этот великий день был радостным и горьким. Отец снова достал письма брата, безмолвно перебирал их. Одно протянул мне:

– Последнее… Леле…

Слова песенки, присланной сестре под Новый, 1944 год, словно предсказывали близкую победу:

Скоро вражья смерть настанет,

И вернемся мы тогда домой.

В честь победы бал великий справим

В старом доме под родной Москвой!

Дорогой Лева! Как бы ты радовался сейчас вместе с нами! Почувствовав, что долго не выдержу, я потащил всех в город. На улицах было много народа. Качали на руках военных. Лица людей светились радостью. А глаза были наполнены слезами – от счастья, что война кончилась, и от горя по родным и близким, погибшим на тяжелом пути к Победе.

Когда отпуск подходил к концу, мне пришлось снова лечь в госпиталь. Стала постоянно болеть голова, нарушился сон, заболела правая верхняя часть груди под раненым плечом. Пролежал там около месяца. Выписали с ограничением II степени по состоянию здоровья и направили в запасной офицерский полк, стоявший под Москвой. В августе я был уволен в запас в связи с инвалидностью, полученной на фронте. Мне исполнилось двадцать четыре года. В пенсионной книжке стаж службы в армии был равен десяти годам: четыре года, проведенные на фронте, составили восемь лет. Как все демобилизуемые, я получил выходное пособие – около пяти тысяч рублей. Государственные облигации сдал в фонд обороны, уходя из армии.

В Москве на Савеловском вокзале увидел Суханова, комиссара моего дивизиона в 108-м ГАП. Он узнал меня. За пять минут, которые оставались до посадки в поезд, он коротко рассказал о боевом пути полка. За бои под Калининой и на Волге их всех наградили медалями "За оборону Москвы". Он записал мой адрес, сказав, что мне положена медаль. Через месяц я ее получил в военкомате. Это была первая награда, полученная после войны. Вторую получил позднее, когда уже ходил в штатском,- орден Отечественной войны II степени, которым меня наградили за бои под Ригой.

Еще в Иванове я узнал, что в Монино, под Москвой, живет Таня Чебаевская. Почему-то потянуло навестить ее. Приехав туда к вечеру, зашел в привокзальный буфет и выпил полстакана водки. Не знаю, зачем это сделал: водку даже на фронте почти не пил, отдавал Мартынову.

Таня была одна, муж ушел на ночное дежурство. Она угостила чаем. Мы вспомнили школьных товарищей. Володя Шерстунов с войны не вернулся, ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Вася Москвичев попал в плен, бежал, снова воевал, получил медаль "За отвагу". Саша Бекенев погиб. Наш классный руководитель Василий Александрович Немиров, которого мы все очень любили, тоже погиб. Пока что с фронта вернулись только Вова Паршин и я. Об остальных мы еще ничего не знали.

Таня очень изменилась – повзрослела. Когда я спросил, какой институт окончила, то, грустно усмехнувшись, она сняла с этажерки толстую книгу и дала мне. На титульном листе была надпись: "Самой способной и самой ленивой студентке". Ниже стояла подпись профессора, написавшего книгу. Таня рассказала, что через год после отъезда из Иванова поступила в Московский энергетический институт на второй курс. Сначала все казалось очень простым, и она, как всегда, не занималась. Но так продолжалось до экзаменов, где она провалилась и ушла из института.

Неожиданно у меня заболела голова, как это часто случалось последнее время. Я сказал об этом Тане. Она приготовила постель и, пожелав спокойной ночи, ушла в другую комнату. Воспоминания о наших одноклассниках, встреча с Таней, с далеким школьным образом которой так много было связано, увольнение из армии будоражили и всю ночь не давали покоя. Жизнь снова круто менялась, было о чем подумать. Закончилась военная служба. Я остался жив, хотя столько раз мог оборваться мой непростой путь к дому! То, что я встречал первый день возвращения к обычной жизни здесь, у Тани, к которой заходил попрощаться перед началом службы, полный юношеских мечтаний и надежд, усилило переживания.