Павел Федоров - Генерал Доватор (Книга 2, Под Москвой)

- Если тебя, Илья, любит такая дивчина, як Оксана, ты счастливый человек! Больше ничего сказать не могу, - заявил Торба, когда Кушнарев закончил свой рассказ.

Ч А С Т Ь  Ч Е Т В Е Р Т А Я

ГЛАВА 1

16 ноября 1941 года предполагалось третье по счету генеральное наступление немцев на Москву. На волоколамском направлении противник напрягал все усилия, чтобы пробиться к столице. Он стремился отбросить группу Доватора и дивизию Панфилова с магистрали и обеспечить захват коммуникационных линий в районе Истринского водохранилища. В боях за Москву наступил один из самых напряженных моментов.

Против далеко не полного по составу соединения Доватора и дивизии Панфилова германское командование бросило две пехотные, две танковые дивизии и другие части и соединения. Массированным ударом генерал Хюпнер предполагал отвлечь наши воинские части с флангов и тем самым ослабить их. Одновременно он хотел двумя мощными подвижными группами охватить правый фланг нашей армии с севера, а левый - с юга.

Получив данные разведки, командарм Дмитриев немедленно приступил к перегруппировке частей своей армии. На правое крыло были подтянуты армейские резервы, дивизии переформированы и получили пополнение.

За несколько дней до начала немецкого наступления в штабе армии было назначено совещание. Перед совещанием у командующего Доватор встретился с Панфиловым.

- Здравствуй, кавалерия, - Панфилов дружески протянул Доватору руку.

- Ура "царице полей" - пехоте! - весело приветствовал Панфилова Доватор и, не освобождая своей руки из его жесткой ладони, отвел генерала в сторону и начал горячо благодарить за поддержку: - Орлы у тебя люди, Иван Васильевич! Богатыри!

- А твои разве плохи?

- Ну, мои тоже ребята неплохие!

- А здорово мы немцев пошерстили, а? Хорошо-о!

Панфилов весело засмеялся и, щуря узкие глаза, продолжал:

- Генерал Хюпнер - вояка коварный. Зол на нас с тобой, очень зол! Подтянул две танковые дивизии, чуешь?

- Эх, нам танков бы побольше, танков! Тогда мы по-другому будем с Хюпнером разговаривать.

- Мы еще с ним поговорим, - твердо ответил Панфилов.

К беседующим подходил Суздалев, высокий молодой комдив, сосед Панфилова на правом фланге. Отчеканивая каждое слово, он шумно поздоровался.

- Думал, опоздаю, задержался на просеке.

Серые круглые глаза Суздалева быстро перескакивали с предмета на предмет. Он был красив, статен, гладко выбрит. Вся его фигура дышала здоровьем, силой и самоуверенностью.

- Встретил сейчас танковую колонну, - продолжал он. - Новые мощные КВ. Заполучить бы таких десятка три. Я тогда не беспокоил бы генерала Панфилова. Посматриваете, Иван Васильевич, на мой левый фланг?

- И даже очень бдительно, - подтвердил Панфилов.

- Не беспокойтесь, не подведу, - заверил Суздалев.

- Надо не Панфилова беспокоить, а противника, - с усмешкой заметил Доватор. Ему не понравилась самоуверенность Суздалева.

- Мы и противника беспокоим. Пока на мой участок не особенно нажимал, значит, побаивается. Сегодня ночью разведчики обнаружили крупное передвижение танков, пехоты. Что-то затевается.

- Ясно, что затевается. Гитлеровцы подтянули танковые соединения, разумеется, не для маневренных переездов, - заключил Панфилов и вдруг, повернувшись к Суздалеву, спросил в упор: - Значит, мне не беспокоиться?

- Абсолютно! Конечно, при условии, что я получу дополнительные резервы, - подтвердил Суздалев.

- А все-таки я беспокоюсь. Вы меня извините, но я и командарму так скажу. За вас беспокоюсь, за Доватора и за себя.

Лев Михайлович, не отрываясь, смотрел на Панфилова. Не только любовь внушал ему этот умный широкоплечий генерал с простым русским лицом, но и глубокое уважение.

На совещании присутствовали генералы, полковники, командиры и комиссары армейских корпусов, дивизий. Вокруг длинного стола, покрытого зеленым сукном, сидели военачальники, державшие в своих руках судьбы многих тысяч людей и, самое главное, судьбу советской Отчизны. Некоторые из них были еще совсем молодые, но с поседевшими висками. Самым молодым выглядел Доватор. Облокотившись левой рукой на стол, резко повернув голову, он напряженно смотрел на командарма.

Командарм Дмитриев стоял в конце стола, перед расцвеченной картой. В центре ее крупными буквами была обозначена Москва. Высокий, подтянутый и стройный генерал говорил мягким, негромким голосом. Спокойные, но строгие глаза его говорили о твердом характере и большой силе.

- Товарищи командиры и комиссары, сегодня я был приглашен на важное совещание, где присутствовали руководители нащей партии и государства. Всякая возможность разгромить врага должна быть использована и будет использована. Всякая возможность сдачи врагу столицы абсолютно исключена. Подобная мысль не только недопустима, но и преступна. Категорически преступна! - Последние слова командарм произнес медленно, четким ударением на каждом слоге, придавая им особенную убедительность и значение.

Все присутствующие понимали, в какой страшной опасности находится Родина. Понимал это и весь народ. По призыву партии он был готов на крайние жертвы. На полководцах лежала задача - обеспечить победу, и они верили в нее, потому что за ними шел могущественный народ, вооруженный не только пушками, но и несокрушимым духом советского патриотизма.

Панфилов, опираясь о стол крепко сжатыми в кулак руками, решительно встал и раздельно сказал:

- Мы оправдаем доверие Родины!

- Оправдаем! - горячо поддержал его Доватор.

Это было единодушие. Это был ответ за всех... Генералы и офицеры встали.

- Благодарю, товарищи командиры!

Командарм подал рукой знак садиться и, круто повернувшись лицом к карте, приступил к анализу создавшейся на фронте обстановки.

Положение обороняющихся армий к тому времени было исключительно тяжелым. Армия генерала Дмитриева, являясь правым крылом Западного фронта, имела перед собой сильнейшего противника, а именно: 5-й и 41-й танковые корпуса и 56-й и 27-й армейские, входящие в состав третьей танковой группы генерала Гоота, и 40-й и 46-й танковые и 90-й армейский корпуса четвертой танковой группы генерала Хюпнера. С воздуха наступление врага поддерживалось вторым авиационным корпусом, имеющим в своем наличии 800 самолетов. Если общее соотношение сил по пехоте уравновешивалось один к одному, то по танкам гитлеровцы имели почти тройное превосходство, а в авиации - полуторное.

После овладения Волоколамском танковые группы генералов Гоота и Хюпнера имели перед собой задачу: коротким ударом севернее Московского моря отбросить наши части за Волгу, тем самым обеспечить левый фланг своей клинско-солнечногорской группировки. Последняя ударом главных сил в направлении Клин - Солнечногорск - Истра должна была разбить противостоящие войска Красной Армии и обойти правый фланг фронта с северо-востока, перерезав важнейшую железнодорожную магистраль Москва Урал - Дальний Восток, основную артерию, питающую фронт. Общая стратегическая цель - выход к Москве.