Стоп-кадр. Легенды советского кино - Николай Ирин
Неожиданно начинаешь понимать фильм заново, обнаружив внутри себя два типа реагирования на непредсказуемость жизненных перипетий. Первый, воплощаемый главным героем, есть жанровая идеализация: человек – «в потоке»: судьба измывается над ним, опутывает цепью невероятно абсурдных событий, но, будучи донельзя пластичным, он виртуозно приспосабливается. Его история так и просится в современное пособие «Как стать абсолютно счастливым за 24 часа, ничего не предпринимая и ничему не сопротивляясь». Второй тип реакции воплощен Ипполитом. Тот подвергается испытанию невероятными казусами, пытаясь до последнего сохранить здравый смысл и достоинство, и когда персонаж из учебника «Как стать счастливым» изрекает свою простенькую философему – «это он мокрый от слез», – происходит короткое замыкание, мгновенное прозрение: герой Яковлева – такой же, как и мы, никакой не злодей, а просто растерявшийся страдалец. Если бы на месте Юрия Васильевича был столь же крупный актер, но с иной манерой игры, склонный, например, к психологической детализации, его персонаж вряд ли вышел бы за пределы предложенного сценарием морального облика. Последовательный вахтанговец, попав в картину совершенно случайно, в одиночку ее переформатировал. «Может быть, я хочу простудиться и умереть…» – последняя стадия отчаяния корректируется фирменным яковлевским стоицизмом. Так что Ипполит – ни в коем случае не «раз плюнуть», не второстепенная киноюмореска, не сатира, но плач по человеку и одновременно песнь ему.
Похожая история случилась с гайдаевским «Иваном Васильевичем…». Подобно Олегу Басилашвили, отказавшемуся играть в «Иронии…», Юрий Никулин отверг предложенную ему центральную роль. Его тезка, напротив, невзирая на предельную занятость в театре и на радио, подобрал «чужое». Да как подобрал! «Ты пошто, смерд, боярыню обидел!» – он легко присваивает архаичную лексику, моментально вживается в образ легендарного, репутационно неоднозначного царя. Очень хорошо сказал про себя этот актер на склоне лет: «Я скрипка, ближе к виолончели. Если загрузить меня с ног до головы Моцартом, то и прозвучит Юрий Васильевич Яковлев в полную силу».
Отдельная статья – его голос, поразительной плотности и выразительности, с красивейшими обертонами и неподражаемым нижним регистром, сохраненный на протяжении всего творческого и жизненного пути, звучащий в сотнях записей на радио, дикторских пояснениях множества картин. После того как артист прочувствованно и строго продекламировал монолог «от автора» в ленте Григория Чухрая «Баллада о солдате», состоялся, можно сказать, новый художественный жанр – «Закадровый комментарий от Юрия Яковлева». В таких классных фильмах, как «Пропало лето», «Берегись автомобиля», «Старики-разбойники», это – фирменная работа, великолепная, не имеющая аналогов интонационная игра.
«У него была природа деликатного человека», – характеризует артиста Валентина Талызина. «Главная черта отца – эгоизм – естественная самозащита, потребность некоторые проблемы от себя отталкивать», – подмечает один из сыновей. Сам же артист многих подкупал рассказом о том, как в годы учебы его, не умевшего плакать по заказу, вынудил прослезиться гениальный педагог Владимир Иванович Москвин, который орал на него матом. «Не от мата я плакал. Это было очень оскорбительно. Я самолюбив очень, и это был большой удар по самолюбию».
«Пойду учить на Яковлева», – усмехался, отправляясь преподавать в «Щуку», его лучший друг Владимир Шлезингер. Последний, по-видимому, имел в виду метод, технологию, по которой выучить «на Яковлева», в принципе, можно. Впрочем, осознав, что та была доведена автором до совершенства, понимаешь степень сарказма, содержащегося в реплике Шлезингера. А уж сохранить при этом внутреннюю цельность среди людей амбициозных, обидчивых, зачастую мстительных – дело и вовсе немыслимое. Юрий Васильевич справился.
