Алексей Щербаков - Гении и злодейство. Новое мнение о нашей литературе

Председательствовал на заседании тов. Тихонов Н.С.; с сообщением выступил тов. Марков Г.М.

На заседании выступило 29 писателей. В числе выступавших – видные беспартийные писатели тт. Тихонов Н.С., Соболев Л.С, Николаева Г.Е., Панова В.Ф., Ажаев В.Н., Чуковский Н.К., Антонов СП. Выступавшие в прениях при полной поддержке и одобрении всех участников заседания разоблачали и гневно осуждали предательское поведение Пастернака. Они характеризовали Пастернака как порвавшего с народом и страной перебежчика в лагерь врага. Говоря о морально-политическом падении Пастернака, его клеветническом сочинении, беспартийный писатель В. Ажаев заявил: «Мы с гневом и презрением осуждаем это враждебное нашему социалистическому делу и художественно убогое, копеечное сочинение. Мы осуждаем не совместимые со званием советского писателя поступки Пастернака, отдавшего свое злобное сочинение в чужие руки и ныне готового вприпрыжку бежать за «наградой». Поступки эти окончательно изобличают в нем человека, которому чуждо все то, что бесконечно дорого каждому советскому человеку».

Беспартийная писательница Г. Николаева, характеризуя предательские действия Пастернака, заявила: «Я считаю, что перед нами – власовец». Касаясь вопроса о мерах по отношению к Пастернаку, она сказала: «Для меня мало исключить его из Союза – этот человек не должен жить на Советской земле».

В очень резких тонах говорил беспартийный писатель Н. Чуковский о враждебной сущности Пастернака, о его провокационных поступках. «Во всей этой подлой истории, – сказал Н. Чуковский, – есть все-таки одна хорошая сторона – он сорвал с себя забрало и открыто признал себя нашим врагом. Так поступим же с ним так, как мы поступаем с врагами».

Писательница Вера Панова такими словами определила свое отношение к Пастернаку: «В этой озлобленной душе, которая раскрывалась во всем этом деле начиная с написания романа и кончая письмом, – нет ни чувства родной почвы, ни чувства товарищества, кроме безмерного эгоизма, неприемлемого в нашей стране, кроме невыносимой гордыни, неприемлемой в коллективистском обществе. Видеть это отторжение от Родины и озлобление даже жутко».

По поводу письма Пастернака армянский писатель Н. Зарьян сказал так: «Уже это письмо – антисоветское враждебное письмо. И на основе этого письма необходимо было бы человека исключить из Союза писателей. Этим письмом Пастернак ставит себя вне советской литературы, вне советского общества».

На этом заседании, как и на собрании партийной группы, в выступлениях С. Михалкова и Ю. Смолича были высказаны острые критические замечания по адресу Секретариата Правления Союза писателей за то, что до сих пор не было опубликовано письмо членов редколлегии журнала «Новый мир» Пастернаку и последний оставался в рядах Союза писателей.

Обращает на себя внимание тот факт, что лишь в отдельных выступлениях указывалось на то, что в течение длительного времени некоторые писатели всячески превозносили значение Пастернака в советской поэзии. Присутствовавший на заседании поэт СИ. Кирсанов, в свое время превозносивший Пастернака, не высказал своего отношения к обсуждавшемуся на заседании вопросу.

Присутствовавшие на заседании писатели единодушно приняли решение об исключении Пастернака из членов Союза советских писателей.

В решении по этому вопросу говорится: «Учитывая политическое и моральное падение Б. Пастернака, его предательство по отношению к советскому народу, к делу социализма, мира, прогресса, оплаченное Нобелевской премией в интересах разжигания войны, Президиум Правления Союза писателей СССР, бюро Оргкомитета Союза писателей РСФСР и Президиум Правления Московского отделения Союза писателей РСФСР лишают Б. Пастернака звания советского писателя, исключают его из числа членов Союза писателей СССР.

Зав. Отделом культуры ЦК КПСС

Д. Поликарпов

К документу приложена записка: «Разослать членам Президиума ЦК КПСС и кандидатам в члены Президиума ЦК КПСС. 27.Х.58. В. Малин».

АП РФ. Ф. 3. Оп. 34. Д. 269. Л. 53-57. Подлинник.

Опубл.: Континент. 1995. № 1. С. 198 – 202.

Л.А. Самутин «Воспоминания»

(фрагмент)

Хотя мой собственный «судебно-следственный» опыт минимален, я знаком с судьбами сотен людей, которым повезло куда меньше, чем мне, помню их рассказы, а с некоторыми могу проконсультироваться дополнительно. По-видимому, возможности чеха были гораздо больше моих. Ему даже удалось разыскать бывшего следователя Солженицына. Почему он не догадался задать ему мои вопросы? Я понимаю, что, конечно, мне такой случай никогда не представится. Это такая же утопия, как шанс заглянуть в судебное дело!

«Шанс заглянуть в судебное дело» А.И. Солженицына добрые дяди дали, кроме чеха Ржезача, еще одному иностранцу – Франку Арнау. Тут вспомнили, как в двенадцатом номере «Военно-исторического журнала» за 1990 г., когда его еще возглавлял генерал Виктор Филатов, под заголовком «Ветров, он же – Солженицын» была воспроизведена публикация из немецкого журнала «Neue Politik» (№ 2, 1978. Гамбург), как было написано в том предисловии, «выдающийся криминолог и писатель», который «до последних лет своей жизни (он умер 11 февраля 1976 г. в Швейцарии) был неутомимым борцом за правду и законность».

Последние годы Арнау трудился над книгой, которой дал предварительное рабочее название «Без бороды» («Der Bart ist ab»). Можно предполагать, что оно хорошо выражало суть задуманной книги – намерение автора «побрить» Ветрова, давно щеголяющего длинной бородой. Действительно, судя по фактам, Арнау сильно занимал, как пишет редакция, «тот миф, который возник на Западе вокруг личности Александра Солженицына и особенно вынашивался теми, кто хотел бы возродить холодную войну». Собирая материал для книги, автор проделал широкие изыскания, приведшие его также и в Советский Союз, где он побывал в 1974 г. Следует добавить, что публикация в журнале «Neue Politik» была осуществлена с согласия вдовы и наследницы автора, Этты Арнау.

Редакция «Нойе политик» писала, что Арнау удалось собрать обширный материал по вопросу «Солженицын – Ветров», и он неоднократно заявлял, что готовит публикацию об этом. Но если сперва автор говорил, что простой здравый смысл не позволяет думать, будто человек, давший в лагере обязательство-подписку быть доносчиком и сам признавшийся в этом на страницах своей книги, тем не менее доносительной деятельностью не занимался, и никто с него не спрашивал за бездеятельность, и она не мешала его своеобразному лагерному «благоденствию», то позже Арнау писал: «Теперь у меня в руках документальное доказательство его активной деятельности».