Наталия Будур - Нансен. Человек и миф

Постепенно Ингеборг смогла восстановить мир в семье — но Еву всё время раздражает присутствие соперницы. Она пишет мужу в Лондон:

«Фру Мюнте вновь села на своего конька и вновь стала обсуждать институт брака. Она считает, что брачные узы — полная ерунда и если кому-то надоел супруг или супруга, то надо просто разорвать отношения. Я отвечала, что если бы мой муж не любил меня, то я не стала бы с ним оставаться. Но она мне не поверила. Разговор был лишён всякого смысла, однако её блестящие глаза были похожи на две чёрных дыры в черепе, и я поняла, что она вообразила, будто ты любишь её и из чистого великодушия не уходишь от меня к ней. Бедняжка, мне даже её жалко, но всё это становится утомительно и очень неприятно, она навсегда омрачит небосклон моей жизни».

К сожалению, голубое небо жизни фру Нансен омрачала не только фру Мюнте, но и другие женщины.

По долгу службы Фритьоф ведёт не только деловые переговоры в Англии, но даёт бесконечные балы и сам присутствует на них, о чём пишет жене:

«Странная жизнь. Я чувствую себя статистом и автоматом. Эти придворные балы. Они до того бессмысленны, что даже интересно. Часами мужчины и женщины проходят перед троном, отвешивая глубокие поклоны двум куклам, а все остальные стоят и с важным видом взирают на это. Дамы, проходя перед ними, до того волнуются, что дрожат всем телом и тянут за собой шлейф в 12 футов, который не так-то легко тащить».

А в другом месте записывает:

«Я мечтаю о том, чтобы разорвать эти оковы, я стосковался по лесу и моим вольным горам. Приручить меня невозможно».

Однако Фритьоф вовсе не так уж и страдал от развлечений. Одним из самых любимых его занятий в Лондоне была охота на лис. В марте 1907 года, в сезон охоты на лис, он напишет Еве:

«Охота на лис, пожалуй, самый увлекательный вид спорта из всех мною испробованных. Завтра снова еду на охоту в Бельвил Кастл, для меня обещали нанять двух хороших лошадей. Вернусь завтра вечером, но на следующей неделе надеюсь ещё раз выбраться».

А ещё господин посол с большим удовольствием посещал оперу, театры и музыкальные салоны, где неизменно был окружён женщинами. Леди Осмунд, леди Уотс, леди де Грец, леди Стенли, герцогиня Сазерлендская были в числе «почитательниц» великого полярника и норвежского посла. О некоторых из них Фритьоф даже рассказывал в письмах Еве. Жена отвечала так:

«У нас тут говорят, что все дамы английского высшего света влюблены в тебя и что они просто тебя замучили. Так что берегись!»

Ева, несмотря не примирение, продолжала страдать и в своих письмах постоянно говорит мужу, что похожа на старуху, что он уже не сможет любить её, что она подурнела и располнела…

Однако Фритьоф заверяет её в своей любви — и после коронации в Трондхейме приезжает в Сёркье, где собралась вся семья и её многочисленные друзья и родственники.

Отдых Нансену был необходим, потому что работа отнимала много сил.

«Составление договора о суверенитете страны, — пишет Лив, — стало главной задачей Нансена в Лондоне. Он взялся за это дело с обычной энергией, тем более что и сам был в восторге от этой идеи. Ноябрьский трактат, заключённый во время Крымской войны в 1855 году, устарел. Он был подписан лишь Францией и Англией, а теперь норвежское правительство хотело бы его дополнить. Этим вопросом занимались норвежские миссии в Париже, Санкт-Петербурге и Берлине. Нансену было поручено вести переговоры с английским правительством.

Нансен относился к дипломатическим обязанностям так же добросовестно, как к научной работе. Иргенс, его друг и соратник по работе, говорит:

„В деятельности Нансена — путешественника, государственного деятеля, дипломата и учёного — бросалось в глаза его стремление проникнуть в самую суть проблемы. Владея английским языком как языком родным, Нансен был знатоком английской литературы и науки. Англичане относились к нему дружественно и всячески помогали ему“.

Но до подписания договора пришлось расколоть немало крепких орешков».

Когда Нансена назначили на должность посла, многие газеты, в том числе и шведские, иронизировали по поводу того, как полярный исследователь, который больше привык общаться с белыми медведями, в своём спортивном «нансеновском» костюме придётся к английскому двору. Оказалось — отлично. Хорошо образованный представитель аристократической датско-норвежской фамилии блестяще говорил на пяти языках и прекрасно держал себя в обществе. Кроме того, он всегда умел очаровывать людей и с присущей ему энергией двигался к цели.

Отдых в конце лета в Сёркье стал для семьи Нансенов временем выстраданного счастья. Ева ждала и, волнуясь, писала мужу:

«Ты ведь напишешь, когда примерно ждать тебя, я только об этом и думаю — как мы встретимся и понравится ли тебе у нас после светской жизни. Как ты думаешь, я ещё понравлюсь тебе? И не скажи, что эти мысли странные, ведь тебя так долго не было, между нами столько произошло. Но всё будет хорошо. Как хорошо, что я здесь! Хорошо уехать от злобы, сплетен и этих баб!»

Осень 1906 года была поистине отдыхом для обоих. Нансен звал семью поехать с собой в Лондон, но Ева не решилась переехать в другую страну, отговорившись тем, что смена климата будет плоха для детей. Однако сама вместе с «добрым ангелом» решилась навестить мужа в Англии. Они приехали в Лондон в октябре, через 10 дней после отъезда туда Нансена.

Дамы посещали музеи и выставки, слушали оперу и с удовольствием предавались любимому занятию женщин — ходили по магазинам. А потом обедали в «Ритце». Ева обожала ходить с мужем в зоопарк или прогуливаться по Гайд-парку.

Фритьоф далеко не всегда мог составить компанию жене и её приятельнице, поскольку был очень занят на дипломатическом поприще. Кроме того, в Лондон как раз в это время прибыла с официальным визитом норвежская королевская чета.

12 ноября 1906 года Нансен стоял на причале в Портсмуте и встречал корабль, на котором прибыли король Хокон и королева Мод. «Дейли ньюс» писала:

«Норвежцы — бесстрашный и искренний народ. Нансен — прекрасный пример истинного норвега, и очень умно, что именно он будет сопровождать своих короля и королеву в турне по Англии».

Лив Нансен-Хейер пишет:

«О том, как мама провела там время, я знаю только, что это было великолепно. Чуть больше светской жизни, чем ей хотелось бы, но тут, конечно, ничего нельзя было поделать: многие хотели познакомиться с фру Нансен.