Михаил Бейлин - Не был, не состоял, не привлекался

В гостинице вечером я попросил дежурного заказать такси на раннее утро, когда нужно ехать в аэропорт. Дежурный ответил, что он это сделает утром, потому что у них приезжают so fort, то есть без промедления. Я, приученный московскими таксистами к опозданиям, немного беспокоился, но дежурный оказался прав. В Амстердаме вновь двухдневная пауза, а затем любимый «Аэрофлот».

Второй раз я посетил Германию в 1974 году. Мы с женой решили во время отпуска совершить туристский пробег на собственном «жигуленке» по ГДР. Издательство «Спортферлаг» там регулярно из года в год издавало маленький шахматный учебник «А, В, С». Это был перевод написанной Ю. Авербахом и мной «Шахматной азбуки». Книжка бойко продавалась и в ГДР, и в ФРГ. Забегая вперед, скажу, что на вопрос моей жены, почему издательство уделило мне столько внимания, главный редактор Дитер Вробель ответил: потому что авторы написали хорошую книжку. Десять тиражей обеспечили издательству неплохой доход в валюте. Авторам переводили скромненький гонорар в ВААП, организацию, призванную охранять авторские права. Охрана ограничивалась тем, что ВААП ополовинивал гонорар. Дитер знал об этом и компенсировал потери повышенным вниманием.

«Автопробег» в целом прошел без приключений и аварий. Имея изрядный опыт автотуризма на Кавказ, в Прибалтику, на Карельский перешеек, я регулярно выезжал ни свет, ни заря. В тот раз не удалось по семейным обстоятельствам. Ждали результатов анализов по поводу подозрений на злокачественную опухоль у тестя. Анализ оказался благополучным, но выехали во второй половине дня и, доехав до города Сафонова в Смоленской области, решили заночевать в гостинице. Паспорта у нас были заграничные, печать о браке в них не предусмотрена, фамилии разные. В один номер нас поселить отказались. Моя шутка, что я обязуюсь вести себя прилично, успеха не имела. Сняли жене одиночный номер, а меня прописали в общежитие. Что делать, когда в нашем государстве секса нет. Эту монументальную идею должны блюсти все граждане.

На границе с Польшей вышла заминка. В таможенной декларации жена написала, что у нее есть кулон. На самом деле у нее на шее висел медальон, красивый, старинный, но не кулон. А в медальоне фото матери, которая недавно покинула грешный мир. Симпатичный таможенник сказал, что кулон надо оставить на хранение, а получить его на обратном пути. Жена отказалась медальон снимать, а таможенник нас пропускать. Я осерчал и сказал, что поедем обратно в Москву. Таможенник вошел в положение, поинтересовался профессией жены, сказал, что медиков он уважает, и велел переписать декларацию. Поблагодарив, мы двинулись вперед, на запад. Вскоре приехали в Варшаву и остановились у друзей. Но о Польше будет рассказано отдельно.

В Берлин прибыли в полдень, подъехали прямо к издательству. Приятно поразило, что ряд мелких вопросов, которые мне надобно было решить, заняли совсем немного времени. Успели позавтракать, поменять валюту, купить план Берлина, отогнать неподалеку от издательства машину на профилактику, прогуляться по городу, получить у Дитера план моей поездки по стране с бронированием гостиниц в Лейпциге, Дрездене и Веймаре, заказать новые очки в частной мастерской, которую мне рекомендовали еще в Москве. Тем временем профилактика машины была сделана. Рядом с домом издательства была площадка для стоянки машин. Раньше там стоял дом. Его разбомбили.

Комнату на несколько дней нам сдала сотрудница издательства. Дом стоял на улице, аналогичной московскому Садовому кольцу. Правда, тогда движение было по нынешним меркам очень небольшое.

Погода благоприятствовала, и мы с удовольствием прогулялись по знаменитой Унтер-ден-Линден, поглядели на Бранденбургские ворота, подивились модерновому собору. Я обратил внимание на то, что поездка на разных видах городского транспорта стоит стандартно – 20 пфеннигов, и общественный туалет тоже 20. Вероятно, это рационально. Ведь недаром же гласит пословица, что немец обезьяну выдумал. Еще в Берлине мы побывали в опере, слушали «Силу судьбы» Верди и посмотрели на Берлин, в том числе и Западный, поднявшись на смотровую площадку телевизионной башни.

Когда однажды под вечер мы возвращались домой, то увидели небольшую очередь у окошка булочной. Продавали горячую выпечку. Противное общепитовское словцо, но я не запомнил, как называются эти вкусные булочки.

Хозяйка квартиры была в приподнятом настроении. Оказалось, что ее на два дня командировали в Западный Берлин. Нам же казалось, что и в Восточном Берлине все очень даже неплохо.

Наше путешествие на запад продолжилось по городам Мейсен, Дрезден, Веймар и обратно – Лейпциг и Берлин.

В Мейсене мы видели, как делают знаменитый фарфор. Прическа у молодого парня гончара напомнила мне молодого стеклодува итальянца, которого я видел за работой на острове Мурано под Венецией. Прошли годы, и я узнал слово глобализация. Также повидали, воспользовавшись знакомством нашего друга Альбина с пастором, орган с керамической начинкой, побывали на роскошной выставке цветов. В прекрасном Дрездене я, наконец, посетил знаменитую галерею. В Москве был шанс, но работа не отпускала. В Веймаре мы побывали в доме-музее Гете. Навсегда запомнился его кабинет с несколькими письменными столами. Отдельно для литературы, для искусствоведения, для государственных дел. И рядом спаленка. Маленькая, с колокольчиком для вызова слуги. Такая маленькая для такого великого.

Езда по немецким дорогам, как теперь принято говорить, была комфортной. Гладко, просторно, без нахальных лихачей. Ехать можно быстро. Пристроишься за какой-нибудь машиной, скорость которой тебя устраивает, и гонишь, соблюдая дистанцию. А там и за тобой кто-то пристроился. И незнакомые дружно едут, как одна команда. Иногда попадаются предупреждающие транспаранты: «Ich bin dabei!» и фигура полицейского из папье-маше или, может быть, из какого-то пластика. Стоит как живой. Предупреждает, что он тут как тут. Однажды я нарушил правила. Прозевал поворот налево и сразу это заметил. Гнать вперед незнамо сколько до поворота и потом возвращаться не хотелось. Я притормозил, оглянулся. Вроде бы свободно. Быстро развернулся через две белые линии. Через минуту-другую из кабины встречной большой фуры водитель укоризненно покачал мне головой. Он издали наблюдал мой маневр, а может быть, увидел и мой московский номер. Полицейского «дабай» не оказалось.

Экскурсия нам с женой очень понравилась. И Германская Демократическая Республика тоже понравилась, как оказалось, гораздо больше, чем многим немцам.

В 1987 году с 4 по 23 октября я сопровождал М. М. Ботвинника в поездке по Германии. Михаилу Моисеевичу было 76 лет, он был практически здоров, однако очень плохо видел. Он пригласил меня сопровождать его. Некоторое значение имело мое элементарное владение немецким языком.