Уинстон Черчилль - Мировой кризис

И, наконец, мы должны предложить такие условия, обладающие полной ответственностью, какие германское правительство может надеяться выполнить. Если же мы предложим Германии условия несправедливые или чересчур обременительные, то никакое ответственное правительство их не подпишет; их, безусловно, не подпишет теперешнее слабое германское правительство…

Таким образом, я считаю, что с любой точки зрения мы должны стремиться при окончательной выработке условий мира быть беспристрастными судьями, совершенно отбросив в сторону все страсти, кипевшие во время войны. Такой договор должен иметь в виду три цели: во-первых, он должен быть справедливым по отношению к союзникам и признать Германию ответственной как за самую войну, так и за те способы, какими она велась. Во-вторых, он должен быть таким, чтобы ответственное германское правительство, подписывая его, было уверено, что оно в состоянии выполнить все заключающиеся в нем обязательства. В-третьих, он не должен заключать в себе ничего такого, что могло бы вызвать в будущем новые войны, и должен быть спасением от угрозы большевизма, являясь для всех здравомыслящих людей справедливым разрешением европейской проблемы…

Я считаю, что бесполезно стараться на постоянное время в принудительном порядке ограничить вооружения Германии, если мы сами не будем готовы подчиниться такому же ограничению.

Я хотел бы знать, почему Германия, если только она примет все наши условия, которые мы считаем вполне справедливыми, не должна была бы быть допущена в Лигу наций, особенно когда у нее будет прочное и демократическое правительство. Разве это не было бы лучшим стимулом для Германии подписать с нами договор и в то же время оказать сопротивление большевизму? Не будет ли безопаснее принять Германию в Лигу наций, чем оставлять ее за пределами Лиги?

Наконец, я считаю, что до тех пор, пока авторитет и успешная деятельность Лиги наций не станут для всех вполне очевидны, Британская империя и Соединенные Штаты должны дать Франции гарантию против возможности нового нападения со стороны Германии. Франция имеет особые причины для того, чтобы требовать такой гарантии. На протяжении полувека на нее было дважды совершено нападение, и дважды германцы продвигались вглубь страны. Таким атакам она подверглась потому, что она была на европейском континенте главной защитницей либеральной и демократической цивилизации против самодержавия центральной Европы. Будет только справедливо, если другие великие западные демократии обяжутся вновь стать на ее защиту в случае нового нападения или если ей снова будет угрожать Германия, или до того времени, пока Лига наций не докажет своей способности защитить мир и свободу всего мира.

Если, однако, мирная конференция намерена действительно обеспечить мир и дать ему образец такого решения мировых проблем, которое все здравомыслящие люди признают предпочтительным перед анархией, ей надо будет заняться также делами России. Большевистский империализм угрожает не только граничащим с Россией государствам, большевизм угрожает всей Азии; он так же близок Америке, как и Франции. Нет никаких оснований думать, что мирная конференция в состоянии этой близости помешать, какой бы прочный мир она ни заключила с Германией, если только она оставит Россию в ее нынешнем положении. Я не предлагаю, однако, осложнять теперь вопроса о мире с Германией немедленным обсуждением русского вопроса. Я упоминаю об этом только для того, чтобы напомнить о необходимости заняться делами России, как только представится для этого возможность».

Клемансо составил резкий письменный ответ. Он заявлял, что великодушие Ллойд-Джорджа достигается только за счет Франции и континентальных государств, в то время как Англия сохранила все необходимые ей выгоды и гарантии.

«Каковы могут быть результаты того метода, который положен в основу ноты от 26 марта? – спрашивает он. – Известное число по линии определенных гарантий достанется на долю морских государств, которые не подвергались вторжению неприятеля. Уступка Германией своих колоний будет полной и окончательной. Уступка Германией значительной части своего торгового флота будет полной и окончательной. Устранение Германии со всех иностранных рынков будет полное и продолжится в течение довольно долгого времени.

С другой стороны, для континентальных государств, для тех, кто более всего пострадал от войны, предлагаются только частичные и временные разрешения задачи. Сокращение территорий, предлагаемое для Польши и Богемии, будет только частичным разрешением вопроса. Оборонительное соглашение, предлагаемое Франции для охраны ее территорий, является только временным разрешением задачи. Предлагаемый режим для Саарского угольного бассейна также является временным разрешением вопроса. В общем мы имеем здесь дело с неравными условиями, которые могут дурно отразиться на послевоенных отношениях между самими союзниками, более важных, чем послевоенные отношения между союзниками и Германией».

Когда Станнард Бекер писал свою «Историю», в его распоряжении был меморандум Ллойд-Джорджа. Он им горячо восхищался: «Мир, опирающийся на военную силу, будет проклятием для всего мира, – писал он. – Нельзя найти лучшего выражения для этого чувства, – говорит он дальше, – чувства, основанного на тонком понимании самой сущности данного положения, чем то, которое мы находим в одном меморандуме, посланном 25 марта президенту Вильсону генералом Таскер X. Блиссом. Он озаглавлен: „Размышления по поводу мирной конференции перед тем, как будут окончательно установлены условия мира“. Несколько наиболее ярких положений могут быть приведены», – продолжает он. Генерал Блисс, по мнению Бекера, «был одним из тех немногих членов конференции, которые никогда не теряли перспективы и которые понимали, что всей работе по заключению мира грозила большая опасность в том случае, если бы конференция выработала такой договор, который сразу возбудил бы против себя мнение масс германского народа».

Это, пожалуй, самый изумительный промах, какой когда-либо был совершен человеком, претендующим написать образцовое историческое произведение и вооруженным для этой цели исключительным количеством официальных и подлинных документов! Вряд ли снилось Бекеру, когда он писал свои панегирики генералу Блиссу, что они должны были быть посланы по другому адресу, и глубоко было, вероятно, его разочарование, когда он понял, что все его похвалы относились не к отличившемуся на войне американскому солдату, которого все уважали, но к закоренелому в пороках политическому деятелю Старого света!