Олег Валецкий - Боевые действия на Космете во время агрессии НАТО на Югославию

Однако такое мнение у меня быстро развеялось когда я с двумя подофицерами из штаба - один кадровик, второй из военной безопасности, отправился на место нашего главного удара под Обринье. На вершине лысой горы было собранно немало войск и мы проехав подразделения армии и полиции, собранных в каких-то длинных одно - двух этажных зданиях перед склоном, как оказалось бывших казармах УЧК, подъехали к дому вокруг которого стояло три грузовика и человек двадцать тридцать солдат. Как всегда последовало предложение выпить кофе со стороны командира, но попробовать его мы не смогли. Кружившие в воздухе самолеты НАТО стали отбрасывать сначала ловушки и потом и что-то покрепче и вдруг рядом раздались взрывы. Все побежали в подвал и посидев там, опять было выбрались наружу, хотя по моему мнению тресни в этот дом ракета, особой защиты подвал не был бы. Тут опять раздались взрывы и все опять побежали в подвал, а потом опять выбрались наружу. Что делать никто не знал, и так как бегание вокруг дома мне надоело, тем более что целью он вместе с военными машинами был хорошей, то я отошел от него на метров 50 к машине командира бригады и прилег с моими спутниками на пригорке за кустом вместе с Негошем, телохранителем комбрига. Отсюда хорошо виделось как в лощине под нами на поросшем лесом склоне следующей более низкой горы что-то дымилось и поднимались белые клубы разрывов. Как мне объяснили там наступала разведрота и как выяснилось потом, она прямо на машинах попала под удар авиации НАТО. Была уничтожена одна машина с восьмью бойцами в том числе с командиром разведроты, а еще человек пять где-то было раненно и при этом колонна попала в засаду УЧК.

Интервентному взводу военной полиции наступавшему левее, больше повезло и он только попал в засаду УЧК потеряв троих раненными. УЧК очевидно имела связь с авиацией НАТО и в этом я полностью уверился когда во время авиаударов услышал по захваченной раньше у шиптар портативной радиостанции торопливый говор, что офицер безопасности перевел как просьбы оборонявшихся к своему командованию об огневой подержке.

Под удар попали и другие подразделения. В паре сотне метров от нас валил густой черный дым, но никто особого желания отправиться туда не испытывал, хотя было много криков, что в какой-то машине "наш" водитель. Мои спутники недолго подумав завели свою легковую машину и мы отправились туда где незадолго до этого проехали. Дорога была перегорожена горящим танком, а рядом с ним горели бензозаправщик и еще одна машина. Как оказалось ракета разорвалась в нескольких метрах от бензозаправщика и пламя с того перекинулось на пополнявшийся горючим танк и соседнюю машину.Одного раненого Любо,из военной полиции увезли, но никто не мог сообразить все ли живы, пока не выяснилось, что в танке остался механик водитель и его обугленный труп позднее был вытащен. Тут неожиданно появилось два или три бронированных УАЗ с пулеметами на крыше, состоящих на вооружении специальных формирований МВД, но они тут же развернулись с еще несколькими грузовиками с полсотней полицейских державших здесь позиции, но к тому времени спаковавшихся и сразу же отбывших назад под озлобленные комментарии военных. Однако через минут 5 - 10 за ними последовало еще два три десятка резервистов нашей бригады на трех тракторах с прицепами и я хорошо запомнил как один из них кричал, что мол Косово было и останется шиптарским. Не помогли уговоры и приказы бывших со мной штабных подофицеров и танкистов остававшихся с двумя танками без всякого пехотного прикрытия и то в наиважном месте

Появился командир бригады Любиша Дикович, со своей свитой и сам опешил от происходящего. Сказав что сейчас кого-то срочно пришлет отправился за уехавшими, нас же трое человек заняли оборону встретив там лишь одного добровольца из пехоты, который со своими товарищами занимал позиции слева и внизу от нас. Это немного разъяснило ситуацию и доброволец сев в трактор, брошенный полицией и погрузив туда брошенные ею же упаковки с минеральной водой отправился назад к своим. Наконец после получасового - часового ожидания появились сначала резервисты, правда не ставшие занимать позиции, а затем какие-то срочнослужащие солдаты распределенные своим командиром по позициям и освободившие нас.

Понятно что на этом операция была закончена и в конце дня я узнал что бригада потеряла убитыми в тот день до10- 15 человек.

Новая акция началась через пару недель и опять после долгой но неторопливой огневой подготовки артиллерии и танков на нашем участке пехотный батальон и разведрота первое время наступали без проблем, хотя полкилометра пришлось идти полдня. Противник отступал лишь спорадически и то местами отстреливаясь.

Махалы (селения) из которых состояли албанские села, лежащие в долине еще задолго до акции опустели от жителей, но входя в дома можно было увидеть, что во многих из них ночевали бойцы из УЧК - на полу лежали матрасы, в углу стояли печи и вообще комнаты где они спали были хорошо прибраны, хотя дома нередко были сожженны.

Как развивалась операция на других участках не знаю, но на нашем, наша разведрота, хотя и выйдя после пехоты быстро дошла до высоты Бок Тырстенички и оставив взводы срочнослужащих и резервистов в домах под ней,"Струя" второй по счету командир роты со мною и взводом добровольцев вышел на высоту и дабы показать наше место нахождения поджег амбар с кукурузой у одиноко стоящего дома.Его действия были результативными и вскоре взвод добровольцев здесь был обстрелян снайпером.Стало понятно что противник лишь выжидает время в лесу на склоне следующей высоты за которой уже лежало Горне Обринье. Справа от нас должна была находится полиция МВД, но попытка установить с ней связь оказалась бесполезной. Пройдя метров 500 вправо и спустившись с высот до ручья и селения Беженич мы никого не обнаружили, зато по возвращению увидели в 200 - 300 метров от себя троих албанцев быстро скрывшихся в зарослях после нескольких очередей нашего пулеметчика "Бырко".

На крайнем левом фланге, который держал взвод срочнослужащих дело шло нормально, но пехота бывшая левее с двумя танками вырвалась слишком вперед и ее в теснине зажали огнем. В конце концов наступила ночь и раведрота была выведена в базу, зато пехота осталась ночевать в лесу и как потом выяснилось потеряла в тот день около десятка человек убитыми и раненными. Пехота шла через поляны цепью в полный рост и хорошо виделась албанцами подкараулившими ее в удобном месте. К тому же пехоту похоже накрыла и наша же артилерия, вызванная для поддержки этой же пехоты. Понятно, что и эта операция была неудачна и УЧК опять возвратилась на свои исходные позиции. Наконец последний раз для наступления на этот анклав были отправлены силы двух бригад 37 и 58 и отряды специальной полиции и САЙ. Операция продолжалась 4 5 дней. Как мы перед этим доносили в наш штаб, УЧК имела в лесу много траншей из которых они могли обстреливать дорогу, но вначале сопротивления на нашем участке почти не было. Наступала наша разведрота с левым крылом завязанным на военную полицию, а правым крылом на специальную полицию. После нескольких часов медленного продвижения когда людей приходилось постоянно подталкивать и доходило порою до идиотизма когда их ложили иные командиры цепью на середине поляны хотя при этом был слышен порою звук бегущих людей по которым сразу открывался огонь. Разведрота дошла до первой речки, точнее ручья. Здесь движение остановилось, так как во первых сводная группа тыловых подразделений настолько отстала, что военная полиция не могла держать связь с ними бывшими на ее левом крыле, и с нами разведчиками. То же самое происходило по всей линии наступления, что можно было понять по радиопереговорам, когда многие подразделения не могли найти своих соседей. Сама практика когда в одной линии шли и тыловики и артиллеристы и даже бойцы ПВО вместе с пехотными ротами, а также разведчиками, интервентными взводами военной полиции и пехоты специальной полицией и САЙ привело к общему снижению в качестве.