Игорь Виноградский - Улыбнись горам, дружище!

Что же касается разных примет и совпадений, так вот что случилось со мной однажды, когда я переезжал из альплагеря Безенги, что на Центральном Кавказе – в альплагерь Домбай на Кавказе Западном. Я добрался до поселка Теберда и у развилки дорог сбросил рюкзак, ожидая «попутки» на Домбайскую поляну, до которой оттуда километров двадцать. Вижу – идет грузовик. Полуторка. Голосую: «До поляны не возьмешь?»

– Садись в кузов, – говорит шофер, – только там у меня это... Вещица одна... Но ты не тушуйся...

«А чего мне, собственно, «тушеваться», – подумал я, – кузов большой, места много. Эка невидаль, «вещица» у него там!..» Я перебросил рюкзак в кузов, влез в него и обомлел: в кузове грузовика стоял... гроб. Свежевыструганный. Можно сказать – новенький. «С иголочки». Готовый, так сказать, принять в свое лоно любого особенно желающего... Я присел на корточки у переднего борта, шофер тронулся, грузовик полетел птицей, дорога там извилистая, и при езде «с ветерком» пустой, наполненный опилками гроб стал гоняться за мной по всему кузову, грозя отдавить ноги или еще как-нибудь покалечить... Мой собственный рюкзак, похоже, тоже уворачивался от этих торпедирующих ударов, но нам обоим это не нравилось. Так что вы думаете? Что мне было делать? Единственное, что я придумал, – это сесть верхом на несчастный гроб, прижать его к полу, с тем, чтобы остановить это «броуновское движение»: от борта к борту и – по ногам с размаха... Так верхом на гробу я и въехал на Домбайскую поляну. Ни к каким последствиям в моей судьбе это не привело.

Уже в лагере я узнал, что гроб предназначался одному погибшему альпинисту. Москвичу, уехавшему в пропасть вместе с разводимым им на гребне примусом. Этого парня я, слава Богу, не знал. Но прошел год. Ровно год, может быть, один-два дня разницы. И снова я перебираюсь привычным путем из Безенги в Домбай. И снова сижу в Теберде у развилки дорог. И снова останавливается грузовая машина. И диалог:

– До Поляны подбросишь?

– Садись в кузов... Там у меня вещица одна... Ну да места хватит...

И снова перебрасываю рюкзак. Руки – на борт. Ногу на скат. «Господи, – думаю, – да неужто ж опять гроб?! Силы господни!..» Влезаю я в кузов и вижу…… Я даювам честное слово инструктора альпинизма: передо мной стоял еще не вынутый из ящика-клетки новенький импортный весело сверкающий белыми боками... У-Н-И-Т-А-З! А далее – все как по писаному. Извилистая дорога. Лихой шофер. И гоняющийся за мной по кузову унитаз.

Но опыт у меня уже был. Я сел на него сверху, и он успокоился. Со знанием дела скажу: ехать на унитазе гораздо удобнее, чем на гробу! И морально все-таки легче...

Приехав в Домбай, я узнал, что там вовсю шло строительство новой гостиницы «Горные вершины», и воровство стройматериалов шло по полной программе.

Как и год назад, мое путешествие на унитазе никаких последствий в моей дальнейшей судьбе не имело. Правда, и предчувствий на этот раз у меня никаких не было. Так, небольшое расстройство желудка, но это – мелочи!..

А ЕЩЕ ОДНАЖДЫ БЫЛ ТАКОЙ СЛУЧАЙ...

Скажите, господа, вы ходили когда-нибудь на вершину второй «б» категории трудности с пятью ночевками? Правда, зимой... Нет? Ну, тогда слушайте, потому что, честное слово, БЫЛ ТАКОЙ СЛУЧАЙ...

Где-то в середине 60-х годов наше Мудрое Альпинистское Руководство в очередной раз усложнило разрядные требования, и на первый спортивный разряд или на КМС (кандидата в мастера спорта) нужно было совершить зимнее восхождение, что было для многих из нас «как снег на голову».

«Зиму в горах» договорились считать с первого ноября. И вот в ноябрьские праздники стихийно возникшая сборная команда альпинистов Ленинграда прикатила на Домбайскую поляну, чтобы взойти на Малый Домбай по маршруту «через Петуха». Зимние восхождения – это на любителя. Можно сказать, альпинизм с большим привкусом мазохизма: световой день короткий, холодно уже внизу, соответственно, одежды-груза много. Где снег, где лед под ногами – не всегда поймешь, руки к скалам примерзают, поесть – на примусе сварить – проблема, палатка за одну ночь леденеет и изнутри, и снаружи: И все это ты тащишь через весь маршрут... Много удовольствия!.. Но охота пуще неволи, а разрядные требования для того и создаются, чтобы выполнить их было не просто, а с трудом и не вдруг...

На подходах через лес на тропе в Птыши – красота неописуемая! Красно-золотой опавший лист лежит по колено ковром – глаз не оторвать, ну а выше, на Русской поляне, уже появился снег. И чем выше – тем глубже. Причем снег свежий, пухлый, не слежавшийся.

День шли до останков сгоревшей Птышской Хижины, где снег стал уже, что называется, «по развилку», и там разбили лагерь № 1. По методике, применяемой при восхождении на Эверест, например. Или на Чогори, К-2 категории. Мало ли, что у нас вторая «Б» категория трудности, и летом «ходится» этот маршрут за день из лагеря в лагерь, а гребень вообще можно пройти часа за три, не очень напрягаясь... Это вам не Гималаи, это – зимний Кавказ, причем западный, а высота вершины не 8 тысяч, а где-то 3.500 метров над уровнем моря!

К вечеру, утопая в снегу уже почти по горло, с трудом находя путь по обледеневшим и засыпанным снегом «бараньим лбам», в обстановке, когда хорошо знакомые летом ориентиры просто отсутствуют, – не узнать ничего – ставим лагерь № 2.

Утром выходим на гребень, ведущий к «жандарму» Петух. Уже в снегу – просто по уши! Склон не очень длинный, но крутой, и на чем эта вся снежно-пуховая перина лежит – одному Богу известно! А если она сорвется лавиной, то зацепиться не за что, и можно всей компанией оказаться в самом низу... Идем «по науке»: след в след, не «подрезая», и ногами обнаруживаем под собой еще и ледниковые трещины, а затем и видим их, – слева по ходу. Вперед, помню, выходит Володя Волосевич – длинный, высокий, плоский – истинный скалолаз, хотя в данном случае он нас интересует скорее как бульдозер... Лезет вверх, «кошки» забиты снегом, скользит, сползает назад, но оставляет после себя глубокую траншею. Ждем, когда он выйдет на гребень, может быть, зайдет за него, натянет страховочную веревку, и уж тогда мы, «грозные горовосходители», мигом взлетим по его следам. И пойдем дальше... И в этот момент мы слышим глухой треск, и весь кусок снежного склона вместе с Володей в метре от гребня откалывается и, набирая скорость, летит вниз!.. Зрелище зловещее и гипнотизирующее. Каждый понимает: надо что–то делать – страховать, держать, «зарубаться» – но как все это делать в этом снегу консистенции свежей простокваши?? И вот – тишина. Лавина, перехлестнув зону ледовых трещин, остановилась на выкате. Володи не видно, только веревка уходит в снег. Приходим в себя, кричим, начинаем «выбирать» веревку, и тут из кучи снежных комьев с физиономией, облепленной снегом, как кремовым тортом из кинокомедий начала XX века, появляется Волосевич... Загребая руками снег под себя, как при плавании стилем «кроль», он движется к нам, и по мере того, как он весь вылезает из трещины, глаза наши от удивления становятся все шире и шире: и в самом Володе где-то длины метра под два, а тут перед нами какая-то зеленая гусеница ползет-ползет и не кончается...