Лучано Паваротти - Мой мир

Время от времени мне звонили из «Сан-Карло», чтобы сообщить, кто из труппы будет участвовать в спектакле, давая тем понять, что подбирают состав, с которым мне будет приятно работать. У меня почти никогда не бывает сложностей с другими исполнителями. Я выступал со многими артистами, даже с теми, у кого была ужасная репутация, но тем не менее мы очень хорошо работали. Например, говорили, что у Кэтлин Бэттл сложный характер, но я пел с ней в «Любовном напитке» в «Метрополитэн-Опера», и мне всегда это доставляло удовольствие.

Справедливости ради надо сказать, что иногда проблемы с партнерами возникают. Если я чувствую, что какой-то исполнитель не очень сильный вокалист, то опасаюсь, что это испортит впечатление и от всех остальных. Тогда я предпочитаю, чтобы его заменили, Если же, имея возможность сказать об этом вначале, я тем не менее согласился работать с таким певцом, то никогда не стану ничего говорить потом, как бы плохо он ни пел. Никто из нас не поет каждый раз великолепно, и другие артисты могут чувствовать подобное, выступая со мной. Я стараюсь избегать тех, кто не поет хорошо никогда.

Два года спустя после ангажемента в «Сан Карло» я пел в «Метрополитэн-Опера» и в «Ла Скала», в Вене, Франкфурте и Токио. Выступал с концертами в Нью-Йорке, Майами, Хьюстоне, Филадельфии, Чикаго, Бостоне, Лондоне, Париже, Берлине, Осло, Равенне, Модене, Цюрихе, Тель-Авиве, Гонолулу, Сеуле, Сингапуре и во многих других городах. Я работал как сумасшедший на конных шоу и на филадельфийском конкурсе вокалистов. За один год мы подготовили второй концерт трех теноров, намеченный на июль 1994 года в Лос-Анджелесе. Но несмотря на занятость, подспудно готовился к «Балу-маскараду», который должен был петь в Неаполе в декабре 1994 года.

Летом, предшествующим «Балу-маскараду» в Неаполе, работал в основном над партией в «Паяцах» — для премьеры в «Метрополитэн-Опера». Фрагменты из этой оперы мной уже записывались, я исполнял их и в концерте с Риккардо Мути и Филадельфийским филармоническим оркестром, но никогда еще не пел спектакль полностью. Когда я выступал в оперном театре Сан-Франциско в 1976 году, генеральный директор убеждал меня спеть «Паяцев», но я знал, что мой голос еще не был готов к этой партии.

Теперь, восемнадцать лет спустя, я решил исполнить эту роль, которая стала знаменитой благодаря ее исполнению многими замечательными тенорами. Я должен был быть уверен, что знаю партию досконально, до последней шестнадцатой ноты, перед тем как выйти с ней на сцену «Метрополитэн». Джильдо Ди Нунцио, мой добрый друг, который часто помогает мне готовить роли, не смог быть в Пезаро тем летом, поэтому я попросил Леоне Маджиера взять на себя труд приехать из своего летнего дома в Анконе и поработать со мной над партитурой «Паяцев».

Очевидно, мы поработали недостаточно. Когда той осенью я приехал на репетиции в Нью-Йорк, Джильдо, работающий в штате театра, сказал, что во время репетиции он услышал и отметил в партитуре несколько мест, в которых я сделал ошибки.

Не очень-то меня это обрадовало.

И много ошибок? — спросил я.

Хватает, — ответил он.

Я кивнул, но решил, что он сказал это нарочно, чтобы я работал только с ним. Позже я попросил его приехать ко мне домой. Джильдо жил в нескольких кварталах от меня. Часами мы работали над «ведающимися» местами. Это все были мелочи, но он оказался прав. Я исправил те небольшие неточности, которые допустил в музыке Леонкавалло.

В ту осень все мои мысли были заняты «Паяцами». Как только премьера состоялась, я достал партитуру «Бала-маскарада» и стал изучать ее, работая один, и с Джильдо, и с другими репетиторами. Я знаю эту партию так же хорошо, как и все остальные, но ведь память иногда может подвести. Певцу необходимо освежать ее, постоянно повторяя трудную и большую оперную партию. Ведь когда повторяешь ноты, они запоминаются накрепко, и ты уже можешь подумать и о новой интерпретации, и о новых способах музыкальной выразительности. Эти мысли приберегаешь, чтобы обсудить с дирижером и попытаться попробовать на репетиции (если он одобрит это новшество).

Моя бывшая секретарша Джуди Ковач рассказывала, что перед спектаклем у меня бывает слегка невменяемый вид: могу смотреть телевизор, звонить по телефону, готовить ризотто, но внутренне я весь сосредоточен на спектакле, еще и еще раз повторяю в уме роль. Джуди была права, она знала, что работа полностью поглотила меня в эти часы.

Естественно, когда приближалось время отъезда в Неаполь, в голове все чаще звучал «Бал-маскарад»: как я пропою эту фразу, сколько держать эту ноту — каждая из тысячи мелочей, так много значащих в спектакле. Если я не смотрел по телевизору футбол и не беседовал с кем-нибудь, опера Верди снова звучала во мне.

Моя голова была занята также и сценическим действием. У меня были кое-какие соображения, как изменить традиционное исполнение роли Ричарда, и я собирался изложить их режиссеру-постановщику. Режиссеры бывают очень довольны, когда пытаешься попробовать что-то новое на репетиции, но сразу же говорят, если им это не нравится.

Я всегда прихожу в восторг, попадая в Неаполь. Город на берегу живописного залива так прекрасен. С юга на фоне неба четко вырисовывается Везувий, напоминая, где вы находитесь. Легендарный вулкан заставляет помнить, как хрупка, непредсказуема и жестока может быть жизнь. Когда мои помощницы Николетта, Лариса и я приехали в гостиницу «Везувий» на Виа Партенопе, мы увидели прямо перед гостиницей знаменитую рыбацкую гавань Санта-Лючия. Позади гавани виднелся средневековый замок Кастелло дель Ово. Много веков назад эта маленькая гавань была маленькой деревушкой далеко от города, сейчас это самый центр Неаполя. На берегу гавани расположены лучшие городские гостиницы.

Санта-Лючия — это та самая рыбацкая гавань, о которой поется в моих любимых неаполитанских песнях: «Санта-Лючия Лонтано» и «Санта-Лючия». Как чудесно, что из окна гостиницы я созерцал эту знаменитую гавань, вызвавшую к жизни такую прекрасную музыку! На берегу Санта-Лючии есть несколько ресторанов с ярко горящими по ночам неоновыми вывесками. Столики в залах там всегда заняты. Особенно летом, когда все хотят ужинать на воздухе.

Не думаю, что для меня это было так уж хорошо постоянно иметь перед глазами напоминание о замечательной неаполитанской кухне. Естественно, что рестораны Санта-Лючии специализируются на морских деликатесах, и было невозможно, глядя вниз, не представить себе восхитительных крошечных моллюсков, которые в Неаполе лучше, чем в любом другом месте или дымящихся лингюни с помидорами, петрушкой и чесноком — фантастика!