Дмитрий Альперов - НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА

Во время этих дежурств на конюшие отец мой научился читать и писать. Учителем отца был бывший артист, калека, Анатоль. Когда-то он упал с трапеции, сломал себе руки и из артиста превратился в расклейщика и разносчика афиш. Его обязанностью было брать вечером в типографии отпечатанные афиши и рано утром, с первыми солнечными лучами, расклеивать их в городе на столбах и киосках. Во время же представления он ходил вокруг цирка и кнутом отгонял от стен цирка бесплатных зрителей, которые отдирали доски от стен и ножами прорезали брезентовую крышу цирка (так называемое шапито).

Бедняга Анатоль был предметом насмешек для окружающих. Кисть руки у него висела, как плеть, другой рукой он владел с трудом. Расклеивая афиши, он помогал себе головой, клеил афиши плечами. Немудрено, что он ходил весь вымазанный картофельным клеем, и за ним вечно вился целый рой мух. Как-то в одном городке он решил избавиться от мух и придумал такой способ. Взял на конюшне мешок, прорезал в нем отверстия для глаз и для рук, надел на себя, подвязался веревкой и отправился с афишами по городу. Было раннее утро; шедшие на базар женщины, увидев человека, так странно одетого, решили, что это грабитель и заорали. На их крик прибежал городовой. Анатоля забрали в участок. Ведро с клеем, кисть и афиши выручили арестованного.

Анатоль был очень добрый человек. Иногда лавочники, которым он заносил афиши, давали ему кусочки хлеба или обрезки колбасы. Он никогда не ел их один, а всегда делился с учениками. Если перепадало что-нибудь в сыром виде, то тут же за цирком раскладывали костер, варили и съедали.

В ночные дежурства на конюшне Анатоль учил отца грамоте. Утром, когда отца посылали за покупками, он проверял усвоенные ночью буквы по вывескам. Часто его ругали, что он слишком долго ходил за покупками. Писать отец научился от того же расклейщика афиш.

В цирке Фюрера учеников обучали «каучуку», т. е. умению так изгибать свое тело, чтобы казалось, что у акробата нет костей[5]. Обучали балету, верховой езде, вольтижу. Каждый ученик специализировался в том, что ему больше удавалось. Удачные номера включались в программу. Отец хорошо стоял на руках и выступал в номере, который назывался «пирамида». На арену выносили стол. На стол ставили четыре бутылки

На бутылки ставили стул. На спинку стула отец становился на руках вверх ногами. Подавали еще стул, и так — до шести стульев. Отец стоял на шести стульях, опирающихся на бутылки. Затем выносили двенадцать кубиков, ставили их в два столбика по шести штук, отец становился на них и сбрасывал кубик то с одной стороны, то с другой, балансируя так, как будто спускался на руках с лестницы.

Выступал отец под псевдонимом «юный Адольф».

Отцу не нравилась его работа. Он мечтал о работе на трапеции. Однажды во время дежурства, едва только рассвело, отец по веревке взобрался на трапецию, подвязанную под куполом цирка, и стал раскачиваться на ней. Дежуривший с отцом Анатоль увидел это, стал кричать на отца и требовать, чтобы он слез. Отец послушался. Когда он был уже иа середине веревки, Анатоль нечаянно дернул ее. Отец упал на манеж; упал благополучно, но от волнения потерял сознание.

Об этом случае узнал Фюрер. Ое позвал отца к себе, расспросил и велел повесить трапецию в конюшне, чтобы отец мог упражняться на ней. Отец быстро научился работать на трапеции, так как по утрам до репетиции в пустом еще цирке с ним занимался Анатоль.

В те времена под большие, двунадесятые праздники представления не разрешались полицией, и после репетиции учеников отпускали гулять. В шесть часов все собирались обратно к обеду.

Отец рассказывал, что, уходя днем на прогулку, ученики разбивались на группы в четыре-пять человек, тайком отправлялись на городские окраины и ходили по дворам, давая представления. Собранные в шапку деньги делили на равные части. На них покупали какую-нибудь еду и сладости. Поэтому к обеду приходили не очень голодные и на хозяйскую еду не набрасывались.

До пятнадцати лет ученики жалования за свою работу не получали. Владелец цирка одевал и кормил их. Но как только ученику исполнялось пятнадцать лет, хозяин цирка дарил ему костюм, ботинки, пальто, пару белья, и с этого времени ему полагалось жалованья десять рублей в месяц. Пищу молодой артист попрежнему получал хозяйскую, одеваться же должен был на свой счет.

Трудно сказать, было ли это материально выгодно ученикам. Но переход с ученического положения на артистическое давал известные преимущества, и, конечно, ученики ждали этого момента. К пятнадцати годам отец уже выделялся среди учеников. Умел делать партерные прыжки, исполнял два номера — «пирамиду» и гимнастику на трапеции, хорошо вольтижировал на лошади, участвовал в пантомимах, исполняя комические роли, и при всем том был грамотен, что в те времена было редкостью.

Отец исколесил с цирком Фюрера всю Россию, кочуя с ярмарки на ярмарку. Переезды делались на лошадях. Перед поездками цирковые лошади подковывались и становились обычными лошадьми, возящими тяжести. Как только переезд кончался, они становились неотъемлемою частью циркового представления. Обычно, когда шли представления, лошади были подкованы только на передние копыта. Ковали их так во избежание несчастных случаев на манеже: отрыв подковы мог быть смертельным как для артиста, так и для кого-нибудь из публики.

В одном из городов цирк Фюрера встретился с цирком Тюрина. Этот цирк был богаче и имел сильную труппу. Остановился Тюрин в центре города.

Фюрер работал на ярмарочной площади, у него перед цирком был раус, его артисты наряженными разъезжали на лошадях или с оркестром проходили через площадь, зазывая публику на представления. Представления в цирке Фюрера начинались с десяти часов утра и длились до пяти часов вечера. За эти часы успевали дать пять, а иногда и шесть представлений специально для ярмарочной публики. Программа шла полностью при большом количестве зрителей. Если публики было мало, из программы выкидывали ряд номеров.

Цирк Тюрина давал только вечерние представления; по праздникам устраивали утренники. Артисты Тюрина приходили смотреть представления фюреровского цирка, артисты Фюрера в свою очередь интересовались их работой.

Отец попал на представление в цирк Тюрина и увидел там такие номера, о каких до того не имел и понятия. Особенное впечатление произвел на него клоун Макс Высокинский[6].

В цирке Фюрера клоун выступал на раусе, и потому отец считал клоуна раусным балагуром. У фюреровского клоуна были только два номера. Один из них было антре «Охота». Два артиста изображали волков, клоун играл роль охотника. Волки завывали. Клоун, возгласом подражая выстрелу из ружья, хлопал их по щекам.