Георгий Захаров - Я - истребитель

Рычагов обычно учил нас уходить от цели с набором высоты. Его характеру этот маневр импонировал больше других, поскольку позволял сохранять выгодную позицию для повторной атаки. Но вообще было много способов атак. Летчику-истребителю вменялось обладать целым арсеналом боевых маневров.

Я особенно долго отрабатывал атаку снизу. Рассчитать ее, довести действия до автоматизма можно только постоянными и длительными тренировками. Весь смысл здесь в том, чтобы выработать устойчивый навык. Поэтому если постороннему наблюдателю наши ежедневные упражнения могли казаться занятием однообразным, то на самом деле никакого однообразия не было. Наоборот, мы постигали бесчисленное множество вариантов, оттенков даже в ощущениях чисто физических, и в этом заключался смысл нашей профессиональной учебной работы. Мы очень любили летние месяцы в лагерях. Именно тогда мы больше всего летали. И очень скоро я убедился в справедливости одной из проверенных: и никем не опровергнутых истин: кто лучше летает - тот лучше стреляет. Взаимосвязь между умением пилотировать и умением метко стрелять именно такая. Это, кстати, тоже настоятельно внушал нам наш командир Павел Васильевич Рычагов.

Однажды он вернулся из Киева с новостью: нам поручалось испытывать секретное оружие. Тут же были приняты меры по соблюдению секретности.

Вид оружия на первый взгляд никак не соответствовал той суматохе, которая поднялась в связи с испытаниями, Это были маленькие восьмикилограммовые бомбочки, которые подвешивались под плоскостями. Однако, когда мы с ними познакомились поближе, мы их зауважали. Эти авиационные осколочные бомбочки предназначались для борьбы с бомбардировщиками, а новым в них был дистанционный взрыватель.

Дистанцию мы устанавливали сами.

Должно быть, у нас был забавный вид, когда мы занимались подготовкой к бомбометанию: каждый сидел со своей бомбой персонально и закручивал дистанционный механизм, как обычно заводят пружину будильника. Одно звено, например, закручивало бомбы из расчета шестисот метров, другое - тысячи и так далее.

На какой высоте будут идти буксировщики, летчики не знали. Когда они появлялись, мы взлетали, определяли их высоту, а затем поднимались выше - в соответствии с той дистанцией, на которую была рассчитана бомба. Выравняв скорость, держаться старались точно над конусами и сыпали на них наши восьмикилограммовки. Бомба отделяется от самолета, вертушка, которую заводили на земле, начинает раскручиваться в течение расчетного времени, а затем взрыв! Бомбы срабатывали безотказно, к нашему удовольствию, за несколько дней испытаний этими бомбами мы разнесли в лоскуты столько конусов, сколько из пулеметов за целое лето не настреляешь.

Правда, во время войны эти бомбы не применялись. Не знаю, по каким причинам. За пять-шесть предвоенных лет авиация развивалась такими темпами, так расширила свои возможности, что подобные бомбы, судя по всему, потеряли свою эффективность. А может, не столько бомбы, сколько методы борьбы с бомбардировщиками изменились. Во всяком случае, во время войны я ничего не слышал об этих маленьких бомбочках, которые так понравились нам летом тридцать четвертого года. В то же лето чуть раньше, чем бомбы с дистанционным взрывателем, наш отряд испытал еще один вид снаряда. Снаряд хоть и был небольшим, но сразу внушал к себе уважение. Похож он был на короткий заточенный карандаш. У "карандаша" было хвостовое оперение. по полигону поползло непривычное слово - "ракета"...

Под крыльями наших истребителей появились стальные рейки-салазки, и незнакомый снаряд таинственно покоился на этих салазках, несколько видоизменив привычные очертания истребителя.

Взлетали осторожно: самолет, похоже, отяжелел, утратил былую подвижность. Как-никак под крыльями каждого истребителя по восемь "карандашей". Когда снаряд сходил из-под крыла, за ним тянулся огненный хвост, а мощный взрыв извещал о том, что "карандаш" совершил свой путь - результаты можно было не проверять.

Специалисты, присутствовавшие на испытаниях, называли "карандаш" двумя буквами: PC. Когда мы произносили эти буквы вслух, получалось новое слово "эрэс". Точность попадания у этих эрэсов была неважная: мы еще не отработали методику прицеливания, аэродинамические качества самого снаряда, очевидно, не были доведены до желаемого уровня. Но результативность при поражении цели оказалась потрясающей.

Испытания проводились очень быстро. С нас взяли самую строгую подписку о неразглашении всего того, чем мы занимались несколько дней. Забегая вперед, скажу, что эта наша работа не пропала даром. Осенью сорок первого года в небе над Вязьмой я увидел эрэсы в действии. В составе дивизии, которой я в ту пору командовал, некоторое время действовал полк истребителей на ЛаГГ-3. "Лаги" были вооружены пушкой и эрэсами. Эти эрэсы были гораздо внушительнее тех, которые испытывали мы летом тридцать четвертого года. Однажды во время отражения вражеского налета командир полка Николай Акулин на моих глазах атаковал "юнкерс". От попадания эрэса "юнкерс" развалился на куски...

По возвращении из лагерей мы принялись за подготовку к общевойсковым учениям. О масштабах учений ходили самые разноречивые разговоры, но даже по слухам можно было представить грандиозность задуманного. Во-первых, в предстоящих учениях самое широкое участие предоставлялось авиации; во-вторых, сам характер тренировочных полетов показывал нам, в каком большом диапазоне нам придется работать.

Рычагов чуточку волновался. Теперь ему казалось, что до сих пор мы преступно расходовали время и ни к чему не успели всерьез подготовиться. Он находил огрехи в каждом полете, стал придирчив. При малейших ошибках, кажется, готов был прямо по воздуху перенестись в самолет к незадачливому пилоту, чтобы дать взбучку. В кабине своей машины Павел Васильевич так отчаянно жестикулировал, что переводить эти жесты на язык слов не было никакой необходимости.

Но вот начались учения, и все вошло в свою колею. Только сами учения превзошли наши ожидания. Никто до сих. пор не видел ничего подобного!

Основные действия происходили под Житомиром.

Нашей эскадрилье пришлось выполнять на этих маневрах самые разнообразные задачи: обеспечивать сопровождение, связывать "противника" боем, вести разведку, штурмовать. Отрабатывалось взаимодействие разных родов войск.

Впервые для решения оперативно-тактических задач использовался крупный воздушный десант. Мы прикрывали армаду бомбардировщиков ТБ-3. Когда бомбардировщики выбрасывали сотни десантников и небо заполнялось белыми куполами парашютов, невольно забывалось, что это и есть взаимодействие родов войск.