Иван Демьян - 15 ветреных лет

Так я узнал, что сила побеждает силу. Будучи ребенком, я этого не понимал. Раньше я никогда не задумывался над этим: просто бился всегда за себя, за свою правоту. А в армии неожиданно открылось, что, если ты одолел того, кто держал под страхом целую роту, тебя поставят на его место. Сильный всегда главней.

Тут у меня, как говорится, начали работать мозги. Я был человеком совершенно не творческим и просто выполнял поставленные перед собой задачи. Моей новой целью стало научиться хорошо управлять эскадрильей, и я добился своего. Все ребята, попадавшие в учебку, просились «во вторую эскадрилью к Демьяну». Наша эскадрилья была чем-то необычным, особенно для того времени. Мы стали как одна большая семья, без дедовщины. Все были счастливы. У меня была возможность проверять письма солдат, и я иногда читал их, чтобы не допустить какие-либо жалобы. За все время я не встретил ничего плохого. При старшине-узбеке все, и я в том числе, писали письма тяжелые, грустные. Новые письма были для меня большой радостью — они доказывали, что все получается. Поначалу, правда, возникли проблемы с другими узбеками, поддерживавшими земляка. Пару раз пришлось выйти на бой. Но в результате я подружился со всеми и объединил всех.

Ко мне часто обращались за помощью: я получил репутацию человека, который может уладить любые проблемы. Мне говорили: «Ваня, у тебя такой взгляд, что человек к тебе сразу испытывает доверие». Вот такое хорошее было время.

Военную службу я закончил в звании младшего сержанта — это была большая редкость для срочника. Я словно ломал какие-то стереотипы, добившись таких высот после истории с заключением в желтый дом. Все неприятности в конце концов стали поводом для гордости: я доказал, что могу получить желаемое при любых обстоятельствах.

Мне предлагали развивать квалификацию и выучиться на летчика. Я долго взвешивал все «за» и «против», но чувствовал, что это не мое. Жизнь у местных летчиков, в тайге, в маленьком городе, была тяжелая. Я общался с ними, видел, как непросто они живут, поэтому после раздумий отказался от предложения и покинул армию.

После дембеля отправился домой. Но сперва заехал в Северодонецк и женился на Ольге. В ранней молодости я не признавал формальностей, но после армии понял, что нужно поступить именно так. Уже возникла потребность жениться — словно выполнить какой-то план. Мы переехали в Молдавию, у нас родился Владик, и началась прекрасная жизнь.

Вначале я подумывал пойти работать в гражданскую авиацию — Кишиневский аэродром был всего в двадцати километрах от моего дома. Но все же занялся автомобилями. Устроился в автосервис, познакомился там с разными интересными людьми. Я работал газоэлектросварщиком в паре с парнем по кличке Немец. Немец был очень талантлив в своем деле, несмотря на то что много пил и всегда держал в мастерской бутылочку вина. Начальник ругался, но все прощал, потому что мы могли починить любую машину. Это было ценно вдвойне — в то время было очень проблематично достать нужные запчасти. Немец постепенно передавал мне свое искусство, он часто говорил: «Ваня, нужно три дня ходить вокруг этой машины, чтобы придумать, как с ней быть». И мы придумывали, какой бы искореженной она ни была.

Это счастье продолжало недолго. Начался развал Советского Союза. Молдавия и Приднестровье делили территории, назревал военный конфликт. Шла активная пропаганда, будто дети от смешанных браков — неполноценные. Я все это воспринимал очень остро: у меня самого смешанная кровь. Мне всегда было сложно понять, какая разница, кто по национальности твой ребенок. Мы с Ольгой и Владиком успели уехать незадолго до начала военных действий. Сразу после отъезда в Новые Анены стали приходить повестки в армию. Хорошо, что вовремя сбежали: по сути, меня хотели заставить воевать против себя же.

Мы обосновались по месту прописки моей супруги — в Воронежской области, поселке Таловая. Там я пережил «приключение», без которого моя жизнь, наверное, сложилась бы совсем иначе. Я попал в тюрьму.

Меня осудили безосновательно. Когда спрашивают за что, я всегда отвечаю: «За любовь». На одной из вечеринок я познакомился с девушкой и провел с ней ночь. Я ни на секунду не сомневался, что этой девушке больше восемнадцати, однако через пару дней приехала ее мать и объявила, что я переспал с несовершеннолетней. Она предложила жениться или заплатить компенсацию, я отказался. Эта женщина пригрозила судом — я решил с достоинством принять свою судьбу. Меня привлекли к уголовной ответственности и осудили на пять лет. Я не стал даже подавать на апелляцию. Отправляясь по этапу, чувствовал спокойствие и даже гордость от того, что не поддался на шантаж.

Самое сложное время в тюрьме проходило в подследственной камере-одиночке. Она была очень маленькая, все пространство: четыре шага вперед, четыре — назад. Так я ходил от стены к стене, изнывая от нехватки общения. Приручил мышку, не стал прогонять паука, который поселился на полке. Когда наступил канун Нового года, рядом со мной были только эти существа. Помню, я держал на ладони мышку и дул на паутинку, чтобы раскачать паука. Так мы общались. И в какой-то момент я ощутил полную гармонию с окружающим миром. Это было чудесно. Что бы ни происходило, главное — сохранять ощущение внутренней свободы. Я никогда не зависел от вещей, места, это меня и спасло.

И еще там, в камере, я иногда думал о том, как хорошо, наверное, быть музыкантом. Выдвигал стол на середину пространства, забирался на него как на сцену и пробовал петь. Мышь и паук были моими слушателями.

В лагере стало намного легче. Я жил полноценной жизнью: занимался спортом, работой, творчеством. В тюрьме можно нормально развиваться и получать образование. Большую часть времени проводил в спортзале. Я попал в тюрьму очень худощавым и там решил заняться бодибилдингом. У меня был блокнот с выписками из книг Джо Уайдера, за несколько лет я прошел все курсы его упражнений.

У меня сложились прекрасные взаимоотношения с остальными заключенными. Все знали, что я осужден несправедливо. В таких местах информация передается быстро: у человека уже есть определенная репутация еще до того, как он переезжает из СИЗО в колонию. Из-за моего несправедливого приговора ко мне относились уважительно. К тому же я постоянно принимал участие в спортивных и культурных мероприятиях вместе с другими заключенными. Там мне пригодилось умение играть в шахматы, иногда я сам организовывал турниры по настольным играм и футбольные соревнования. Еще я договорился с администрацией, чтобы рядом с бараками установили турники и брусья: в то время лагерь активно благоустраивался, я старался помочь. Не хотелось сидеть на месте, наоборот — я стремился к развитию.