Франц Ринтелен - Секретная война. Записки немецкого шпиона

Когда стало очевидно, что обычными дипломатическими средствами нельзя прекратить перевозку американских снарядов, всеми гражданскими и военными властями страны овладело глубокое уныние. Попытались предоставить инициативу адмиралтейству, предложив ему использовать подводные лодки, но, к несчастью, оно вынуждено было заявить, что это невозможно. Однако адмиралтейство на этом не успокоилось, и офицеры адмиралтейства день и ночь обдумывали всевозможные планы, чтобы покончить с этим злом. Но тут неожиданно возникла одна идея, которая, казалось, должна была привести к благоприятному результату.

В тот самый момент, когда верховное командование армией возобновило свои обращения к правительству, американцы обратились в Берлин за разрешением ввозить в Бельгию неограниченное количество продовольствия. До сих пор германское правительство отказывало американцам в этом. Генерал фон Биссинг, германский губернатор в Бельгии, приехал в Берлин, и я имел с ним беседу. Мы решили предложить американцам сделку: они настаивали на своем решительном желании снабжать бельгийское население продовольствием. Прекрасно! Мы согласны, но взамен они должны прекратить отправку вооружения. Вести переговоры поручили мне, потому что, помимо прочих причин, играло роль то обстоятельство, что председатель комитета помощи бельгийцам Линдон В. Бэйтс был мне лично знаком. Я должен был поехать в Соединенные Штаты и переговорить по этому вопросу с мистером Бэйтсом. Наш министр иностранных дел передал мне рекомендательное письмо на имя посла Соединенных Штатов в Берлине Джерарда с просьбой снабдить меня пропуском от английского правительства для моей поездки в Соединенные Штаты. Я явился в посольство с письмом министра и объяснил; почему я прошу выдать мне пропуск. Посол ответил, что это невозможно и что он не может и не хочет исполнить эту просьбу.

Наш проект, таким образом, не удался. Потянулись новые тревожные дни в бесплодных дискуссиях. Мы ничего еще не успели придумать, как вдруг было получено от главного штаба отношение, что дольше так продолжаться не может. Надо во что бы то ни стало принять какое-нибудь решение.

Мои похождения с обеспечением наших крейсеров, рассеянных за границей, необходимыми денежными средствами понемногу создали мне репутацию человека, умеющего разбираться в финансовых делах. Я знал Соединенные Штаты; я имел там много знакомых и говорил по-английски без [20] акцента, мое начальство решило, что я являюсь тем человеком, которого надо послать в Соединенные Штаты для борьбы с перевозкой снарядов.

Провал нашего плана в связи с доставкой продовольствия для Бельгии обескуражил всех, и никто не мог ничего больше придумать. Когда было окончательно решено, что я должен поехать в Нью-Йорк, и я уже свыкся с этой мыслью, у меня возникла новая идея.

Депутат рейхстага Эрцбергер только что выработал план организация международной пропаганды в пользу Германии. Его информационное бюро, которое функционировало параллельно с бюро пропаганды, начало давать прекрасные результаты и значительно превосходило чисто военную организацию этого рода при верховном командовании. Бюро Эрцбергера нашло человека по имени Мэлвин Райс, который утверждал, что в Соединенных Штатах он тесно связан с одним пороховым заводом фирмы «Дюпон де Немур паудер компани», в которой он, по его словам, состоял акционером и членом правления. Он заявил, что этот завод имеет очень большой запас взрывчатых материалов, предназначенных для начинки снарядов, изготовленных уже в Америке. Я подумал, что при его помощи мы сумеем накупить на американском рынке громадное количество этого продукта, достаточное, во всяком случае, для того, чтобы, по крайней мере, на некоторое время сократить поставку этих материалов союзникам.

Я допускал, разумеется, что блестящий план Райса может окончиться ничем; но нельзя было терять времени. Надо было либо поверить тому, что нам говорил Мэлвин Райс, т. е. что можно произвести громадные закупки пороха и взрывчатых материалов, либо же совершенно отказаться от этой идеи. Я не мог ни долго раздумывать над возможной неудачей этой экстраординарной поездки, ни сомневаться в абсолютной честности мистера Райса. «Приказ остается приказом», и когда военный министр генерал фон Вандель поставил передо мной вопрос и заявил: «Вы не можете отказаться», я, ни секунды не колеблясь, ответил:

— Ваше превосходительство, я выезжаю завтра утром.

* * *

Это произошло 20 марта 1915 года.

Так как было решено, что я поеду под чужим именем, то возникла опасность, что я могу быть задержан германской военной жандармерией при посадке на пароход. Поэтому министерство иностранных дел решило снабдить меня государственным [21] паспортом под моим настоящим именем. Это такой паспорт, который выдается только с разрешения министерства иностранных дел и только лицам, отправляющимся с государственным поручением. Владельцу такого паспорта все власти, посольства и консульства обязаны оказывать всемерную поддержку. Выполнив все необходимые формальности, я уложил чемоданы и отправился в Америку.

Насколько энергичные меры были действительно необходимы, можно было вскоре убедиться из письма германского атташе в Америке Папена на имя Фалькенгайна, начальника главного штаба, в котором атташе благодарил за то, что, наконец-то, в Америку послан человек, который начнет действовать всеми — доступными средствами.

С Мэлвином Райсом, вернувшимся тем временем в Нью-Йорк, мы договорились, что я поеду на норвежском пароходе «Христиания-фиорд», который ожидался в Нью-Йорке в первых числах апреля, и что он встретит меня в порту.

Через несколько часов я должен был отправиться. Я достал прекрасный швейцарский паспорт, искусно напечатанный в Берлине и снабжённый всеми печатями, подписями и необходимыми визами, и таким образом германский капитан фон Ринтелен превратился в швейцарского гражданина Эмиля В. Гаше. Я выбрал эту фамилию потому, что один откомандированный в Берлин морской офицер был женат на швейцарке, которая, таким образом, стала моей сестрой. Она подробно ознакомила меня со своей многочисленной родней, с племянниками, племянницами, тётками, дядями и другими родственниками. Она передала мне фотографический снимок ее отчего дома, небольшого коттеджа, высоко расположенного в горах и являющегося «нашей» собственностью. Кроме того, она дала мне несколько уроков из области швейцарского гражданского законодательства и познакомила меня с моими обязанностями в отношении военной службы. Мое белье было снабжено моими новыми инициалами, которые подверглись глажению с тем, чтобы буквы не оказались слишком свежими. Одним словом, много было мелочей, которые не следовало упускать из виду, чтобы не подлежало сомнению, что по дороге я ускользну от зорких глаз английских офицеров.