Петр Панчевский - Огненные дороги

В первый день установления новой власти работа революционного комитета состояла в том, чтобы собрать все имеющееся оружие, арестовать еще остававшихся на свободе некоторых фашистов и установить связь с соседними селами. Оружие собрали довольно быстро. Это были преимущественно старые винтовки, хранившиеся в домах фронтовиков, охотничьи ружья, пистолеты различных систем и сомнительной годности. Владельцы сами приносили и передавали оружие, и этот факт сам по себе говорил о доверии к новой власти. Были, конечно, и такие, кто сдавал оружие из страха, боясь, что иначе последуют строгие меры.

В течение нескольких часов были арестованы все лица, которые, по мнению революционного комитета, могли предпринять активные действия против новой власти. Не сумели отыскать только наиболее ярого фашиста - сельского богача Стефана Опрова. Это он составлял и передавал капитану Маринову списки коммунистов и земледельцев, которых подвергали истязаниям. Думаю, что в тот вечер, когда капитан Маринов вел "следствие", Опров был одним из троих, кто стоял под окном школы. Чувствуя свою вину, Стефан Опров сбежал из села и, по словам его сына, прятался где-то в зарослях на берегу Огосты.

Ко всем арестованным мы отнеслись весьма гуманно. Они шли под арест со всем необходимым для тюремной жизни скарбом (матрацами, подушками и т. д.), а за ними их жены и дочери несли хлеб, жареных кур и вино. Единственным, кто нарушил спокойствие арестованных, был мой отец.

Я решил посмотреть, что делают арестованные и как их охраняют. У дверей стоял часовой. Он не служил в армии, не знал порядка и находился прямо в помещении арестованных. Часовой объяснил, что не имеет права пропустить меня. Более того, он сообщил, что у арестованных ведет следствие комиссия. Как оказалось, "следствие" организовал мой отец. Мне же было известно, что отец находился в поле с овцами. Часовой Марин Бануцов не пустил председателя революционного комитета к арестованным!..

Как выяснилось, отец, узнав о перемене власти, оставил своих овец на попечение товарищей, а сам бегом поспешил в село. Вооружившись железной спицей от воловьего ярма и прихватив одного или двух человек, отец направился к арестованным. Их часовой пропустил, и отец начал проводить "следствие". От его "следствия" пострадал лишь один-единственный человек сын Стефана Опрова Ванко, от которого плакало буквально все село.

25 августа я находился в общине и просматривал мобилизационные списки, которые с усердием готовил мне Коцо Петков Хубавешкий - бессменный писарь при любой власти. В это время кто-то закричал: "Грузовик едет!"

Я подумал, что это грузовик с солдатами, и вместе с несколькими товарищами, находившимися в общине, схватил оружие и залег, чтобы встретить противника. Грузовик остановился. Выскочивший из него шофер сердито крикнул:

- Чего выставили винтовки? Мы ведем бой у села Бойчиновцы, а вы в нас стрелять хотите? Мы за подмогой прибыли!..

Приехавшие на грузовике рассказали, что под Бойчиновцами и Фердинандом против повстанцев действуют белогвардейцы и регулярные войсковые части, что повстанцы храбро сражаются, но им необходимо подкрепление. Захватив с собой нескольких человек, они уехали.

Я вновь занялся мобилизационными списками, отбирая тех, кто мог быть зачислен в отряд и завтра же отправлен на фронт. Таких набралось около 70 человек. Утром они явились к общине. В это время нам стало известно, что по пути в Бойчиновцы через наше село пройдет отряд из Оряхова и окрестных сел под командой Павла Пурчева. Нашему отряду следовало присоединиться к нему.

Перед общиной собрали сельский сход. Пришло около 250 мужчин. Я забрался на телегу и рассказал о событиях под Бойчиновцами и Фердинандом, о том, что мы идем туда на помощь.

- Кто за победу революции, пусть идет с нами! - закончил я свою речь.

Сход одобрил это выступление громким "ура".

И одновременно мощное "ура" раздалось со стороны приближавшейся колонны отряда Пурчева, насчитывавшего 450 человек. После короткого совещания наш отряд влился в общую колонну и мы двинулись на помощь повстанцам под Бойчиновцами. Вместо меня председателем революционного комитета остался Алексей Христов.

- Нужно, - сказал Пурчев, - реквизировать все царвули{6} в лавке. В отряде много босых людей. Необходимо также взять и продовольствие.

Павел Пурчев был функционером окружного комитета партии в городе Враца. Ему поручили организовать отряд в Оряхово и прилегающем к нему районе, а затем принять участие в боевых действиях в центре восстания - городе Фердинанд и селе Бойчиновцы. Сам он был из села Остров Оряховской околии, расположенного на берегу Дуная. Из своего села Пурчев двинулся с повстанцами через город Оряхово, потом через села Буковицы, Гложене, Бутан, Крива-бара, Хайредин, Михайлово, Лехчево и оттуда на Бойчиновцы. Нам сообщили, что в каждом селе к отряду должны были присоединиться местные повстанцы.

После Сентябрьского восстания Павел Пурчев эмигрировал в Югославию. У политэмигрантов он пользовался большим доверием и авторитетом как активный партийный деятель и один из руководителей восстания в нашем краю. Затем по поручению партийного руководства ему предстояло перейти границу и возвратиться в Болгарию, чтобы помочь восстановлению и укреплению партийных организаций после ударов, нанесенных им в сентябре 1923 года.

Реквизицией обуви занимался я. Хозяин лавки Димитр Стоянов заявил, что с радостью отдаст все для революции, только пусть ему дадут расписку. Не долго думая, я написал расписку за все царвули, которые были в лавке (около 150 пар). Позже, после подавления восстания, Димитр Стоянов воспользовался данной мною распиской и с помощью фашистских властей опять же с радостью предъявил ее моему отцу для оплаты. Отец продал все, что мог, и оплатил эти царвули.

К Бойчиновцам

Отряд Павла Пурчева пополнился 70 добровольцами в селе Бутан и 15 добровольцами в селе Крива-бара. Обеспечив себя продовольствием и обувью, отряд двинулся к селу Хайредин, лежавшему на пути к Бойчиновцам. После пополнения в селах Крива-бара и Хайредин численность отряда достигла приблизительно 700 человек. Разбившись на взводы, отряд покинул Хайредин и двинулся на запад к селу Михайлово.

Дорога между Хайредином и Михайловом шла по левому берегу реки Огоста. На правом, более высоком берегу реки в трех километрах от Хайредина находилось село Монастырище. Когда колонна поравнялась с этим селом, ее обстреляли из пулемета. Пули засвистели над нашими головами. Люди заволновались. Оценив обстановку, командование отряда решило направить группу повстанцев через реку с целью обойти село и ударить по противнику с тыла.