Борис Островский - Степан Осипович Макаров

Последнее учебное плавание, однако, не ограничилось двумя кораблями. В ноябре 1866 года, по прибытии в японский порт Хакодате, Макарова перевели на третий корабль — корвет «Аскольд», плававший под флагом контр-адмирала Керна.

Макаров полагал, что на флагманском корабле ему придется задержаться надолго, на несколько лет. Но в декабре 1866 года неожиданно был получен приказ «Аскольду» возвращаться в Россию. Макарову надо было решать: остаться в Сибирской флотилии или же отправиться в Кронштадт и перейти в Балтийский флот? Не колеблясь он выбрал последнее. Хотя и хорошо жилось Макарову на «Аскольде», но неизвестность будущего мучила его непрерывно: произведут в гардемарины или нет? Будет ли ему обеспечена карьера морского офицера или он останется на всю жизнь в штурманах? Придется ли держать экзамены в Петербурге по предметам, не пройденным в Николаевском училище, или достаточно полученного им аттестата.

Эти мысли теснились в голове Макарова и не давали ему покоя во время длительного морского похода в Кронштадт. На всякий случай он изучал на «Аскольде» высшую математику, начала диференциального и интегрального исчисления. Его неотступно грызла не дающая покоя ужасная мысль: «а что, если снова придется вернуться в опостылевший Николаевск?» «Мне представляется, что все против меня, что всюду, куда я ни сунусь, везде неудачи…» Такие строки заносит в это время Макаров в свой дневник. Временами все кажется Макарову безнадежным, и у него возникают соображения о переходе на частную службу.

В апреле 1867 года «Аскольд» прибыл в Англию. Все, достойное быть осмотренным в Лондоне, было осмотрено и описано Макаровым в дневнике. Но особенно его поразила опера, впервые в жизни услышанная им. Для него раскрылся новый, незнакомый ему мир звуков.

Но чем ближе Кронштадт, тем более растет беспокойство Макарова, мысль — произведут ли его в гардемарины или дадут погоны штурманского кондуктора — не только с новой силой волнует его, но делает нетерпеливым, и он заранее все видит в черном свете. Он с горечью заносит в дневник: «О, блестящая карьера, предсказанная мне в молодости, вот какова ты, как милости приходится ждать для себя первого чина, и это постигает даже первых учеников морского корпуса, что же будет со мною?»

История производства Макарова в гардемарины — яркий образец волокиты всероссийской канцелярской машины и тупоумия бюрократов былого времени. Вся эта волокита несомненно была создана искусственно, с целью создать побольше препятствий для проникновения во флот лиц недворянского происхождения. Несмотря на отличны «аттестации непосредственных начальников Макарова, в том числе и двух адмиралов, только в результате двухлетней переписки, хлопот, ходатайств, прошений и справок удалось установить, что, действительно, Макаров заслуживает производства в гардемарины как по способностям и поведению, так и по праву происхождения. С последним-то и вышло всего больше хлопот. «После долгих усилий множества лиц, — пишет Макаров, — и после переписки тысячи бумаг начерно и набело, я был произведен в гардемарины флота. Как всегда, то, что я предполагаю вперед, никогда не сбывается: я вообразил себе, что главное затруднение будет — неполнота программы Николаевского училища, а вышло, что на это не обратили ни малейшего внимания, а представление было задержано оттого, что не было бумаги о моем дворянстве».

Нет надобности приводить примеры, каких колоссальных усилий и настойчивости стоило всем доброжелателям и покровителям Макарова «протиснуть» его в гардемарины. Вот несколько отзывов его ходатаев. Командующий войсками Восточно-Сибирского округа генерал Шелашников, через которого шло представление о Макарове морскому министру, в конце своего рапорта замечал, что «по отзыву его ближайших начальников, Макаров подает надежды стать со временем выдающимся по своим познаниям и усердию флотским офицером». Командир корвета «Варяг», капитан второго ранга Лунд, заканчивал свое послание в инспекторский департамент так: «Прося ходатайства о Макарове, я со своей стороны осмеливаюсь уверить, что Макаров будет одним из лучших морских офицеров молодого поколения, и, если перевод из корпуса флотских штурманов во флот есть отличие, то Макаров вполне этого достоин».

Таких отзывов было множество, и все они давали справедливую оценку способностям Макарова. Немало было и словесных ходатайств вернувшихся с Дальнего Востока адмиралов. И лишь когда окончательно выяснили, что Макаров родился в бытность его отца офицером, что давало ему дворянство, кадета Степана Макарова произвели в гардемарины.

Родись он двумя годами раньше, то есть до получения его отцом офицерского чина, ему пришлось бы остаться в корпусе флотских штурманов или перейти на частную службу, и русский флот лишился бы одного из наиболее выдающихся своих деятелей. Однако совершенно несомненно также и то, что выдающиеся способности и энергия, которыми обладал Макаров, нашли бы исход, и, рано или поздно, он занял бы подобающее ему место, если не во флоте, то на ученом или ином поприще.

Став гардемарином, Макаров после всех пережитых треволнений ощутил настоятельную потребность отдохнуть. Он получает месячный отпуск и едет в Новгородскую губернию, чтобы навестить своего старого друга по Николаевску Б. А. Бровцына, преподававшего ему законоведение. После стольких лет, проведенных в море, после Николаевска и заграничных скитаний, он впервые в жизни познакомился с привольной деревенской жизнью и увидел простой, задушевный русский пейзаж. Перед ним открылся дотоле не виданный новый мир. Его даже начинает тревожить мысль: а что если он в такой обстановке начнет отвыкать от моря? «Признаюсь, за этот месяц я почти отвык от моря, — замечает он, — мне теперь представляется верхом мучений идти в свежий ветер на шлюпке, тогда как прежде, когда не понимал прелести деревенской жизни, с каким удовольствием всегда брался я исполнять поручения, хотя бы при этом пришлось промокнуть до костей. Впрочем, это пустяки, живо снова привыкну к морю».

Опасения Макарова оказались напрасными. Когда он вернулся из отпуска, его назначили на фрегат «Дмитрий Донской», уходивший с корабельными гардемаринами в учебное плавание за границу. Он принимает самое деятельное участие в подготовке фрегата к дальнему рейсу, быстро завоевывает расположение командира и товарищей и усердно готовится к экзамену на офицера. В дневниках Макарова не сохранилось сколько-нибудь подробного описания этого плавания. Известен только его маршрут[13].

Экзамены происходили во время плавания, в присутствии командира, дававшего характеристику каждого гардемарина. Макаров выдержал испытания блестяще и получил высшие отметки по всем предметам. Но начальство нашло, что проделанного плавания недостаточно. С сентября 1868 по май 1869 года. «Дмитрий Донской» снова находился в море.