Екатерина Боже - Говорят что здесь бывали… Знаменитости в Челябинске

Нет сомнений в том, что он был одним из наиболее значительных деятелей сталинской эпохи, решавших важные хозяйственные, военные и иные задачи, как нет сомнений и в том, что он был одним из ярых сталинистов-опричников, организовавших «большой террор» тридцатых годов. Сегодня установлено, что подпись Кагановича стоит под расстрельными списками на 36 тысяч человек, в числе которых были 21 нарком и 23 члена ЦК партии. По количеству подписанных расстрельных списков (188) Каганович занимал четвертое место среди членов Политбюро, уступая только Ворошилову, Молотову и Сталину. В 1933 году на пленуме ЦК он сказал характерную фразу: «Мы мало расстреливаем». Чтобы расстреливать больше, он выезжал в Ярославскую, Ивановскую области, Донбасс, неоднократно бывал и в Челябинской области. Из перепуганного Челябинского обкома в Москву ушло предложение о переименовании областного центра в Кагановичград. И кто знает, посмотри на это прошение по-другому Сталин, стали бы жители нашего города кагановичградцами. Поэтому не будем доверять пенсионеру Кагановичу и его байкам, а посмотрим на его жизнь через призму имеющихся в нашем распоряжении источников и попробуем составить об этом человеке собственное мнение, равно как и о челябинских страницах его биографии.

Железный нарком

Лазарь Каганович родился 10 (22) ноября 1893 года в ныне не существующей деревне Кабаны Киевской губернии в многодетной небогатой семье. Из тринадцати детей у его родителей выжило шесть – одна девочка и пять мальчиков. С большими трудностями Лазарю (Лейзару) удалось получить начальное образование. Занимался самообразованием, мечтал сдать экзамены за гимназию и поступить в Киевский университет, но мечтам этим не суждено было сбыться. В 13 лет расстался с семьей и выехал в Киев, чтобы найти себе работу. Жил там под присмотром старшего брата Михаила. Работал грузчиком на мельнице, сопровождающим грузов на железной дороге, кожевенником, а затем сапожником, рабочим пробкового, мыловаренного заводов – везде, где была хоть какая-то работа, позволявшая сводить концы с концами. Придя на очередную такую работу – на кондитерскую фабрику, – он решил, что это и есть его призвание. Стал подмастерьем, мечтал о том, что станет мастером. Может быть, и стал бы им. Но и эта мечта лопнула. Безработица. Снова кожевенный завод. Безысходность. Мысль: «Не до жиру – быть бы живу». Протоптанная не одним поколением колея. И кто знает, как бы пошла жизнь дальше, если бы в 1911 году Лазарь не сблизился с большевиками. Именно этот шаг повлиял на всю его последующую жизнь.

Из воспоминаний Кагановича о той поре его жизни: «Помню стальной кастет, который мне сделал Вася-металлист. „У тебя, – говорил он, – рука крепкая, и он тебе подойдет“. Он мне пригодился, когда однажды, нагруженные листовками, я и Наум Голод спускались вечером по Андреевскому спуску, где народу почти не было, а за нами неотступно следовал шпик…»

В 1915 году Кагановича впервые арестовали, произошло это на вокзале, куда он пришел с другими большевиками проводить арестованных соратников в ссылку. «Допросы были жестокими; здоровенные жандармы неоднократно избивали нас до крови, но допросы ничего им не дали… Я был одет плохо и изобразил из себя деревенского парня, приехавшего в Киев искать работу. „А чего же ты махал рукой, да еще фуражкой?“ – допытывались они, не веря моим утверждениям. На это я им по-деревенски отвечал: „Уси махалы, и я махав, я думав, шо воны мобилизованные, и их отправляют на фронт“». Ничего не доказав, Кагановича выслали по этапу в деревню. Но до деревни Каганович не добрался, с помощью друзей брата Михаила освободился и нелегально вернулся в Киев, а затем перебрался в Юзовку, где и встретил 1917 год.

В последующем его жизнь развивалась, как и у многих советских руководителей ленинско-сталинской эпохи. В 1917 году ему исполнилось 24 года. Умный, энергичный, волевой, он был не обременен каким-либо позитивным жизненным опытом, образованием, рефлексией. Поэтому не вступал в теоретические дискуссии, а исполнял волю партии, решал любые задачи, которые перед ним ставили старшие товарищи. Послужные списки бесстрастно зафиксировали его движение по иерархической лестнице: «В 1917 по направлению ЦК РСДРП руководил проведением переворота в Гомеле, председатель Полесского обкома РСДРП, был избран членом Учредительного Собрания от большевиков, делегат 3 – го Всероссийского съезда советов, член ВЦИК, в 1918 комиссар организационно-агитационного отдела Всероссийской коллегии по организации Красной Армии, затем председатель губкома и губисполкома Нижнего Новгорода, в 1920 нарком РКП Туркестанской республики, член РВС Туркестана и председатель горсовета Ташкента».

В 1922 году В.М. Молотов, знакомый Кагановича по Нижнему Новгороду, ходатайствует за него перед Сталиным, после чего карьера Лазаря Моисеевича так же победно протекает уже в Москве. Он возглавляет организационно-распределительный отдел ЦК РКП (б). В условиях обострения внутрипартийной борьбы за власть эта должность была чрезвычайно важной. Она была связана со счетными комиссиями, с кадрами, а кадры и тогда, по выражению Сталина, решали всё. С 1924 года Каганович – член ЦК партии, с 1926-го – секретарь ЦК ВКП (б), занимавший в 1925–1928 гг. должность первого секретаря КП(б) Украины, а в 1930–1935 – первого секретаря Московского горкома ВКП(б). Можно говорить о том, что Каганович прочно вошел в верхушку партийной номенклатуры, но что еще важнее, он стал человеком ближайшего круга Сталина. Более того, перед войной был период, когда его место в советской элите было сразу за Хозяином. Многие исследователи жизни Кагановича отмечали, что он не провалил ни одного поручения Сталина, какими бы они ни были – партийными или хозяйственными. Его имя носили населенные пункты, предприятия, первый советский троллейбус (ЛК-1). Лазарь Каганович был настоящим трудоголиком, не брал отпусков, порой совмещал единовременно несколько важнейших хозяйственных и партийных постов (например, наркомов путей сообщения, тяжелой и нефтяной промышленности). Умел выделять главное и концентрировать на нем усилия подчиненных. Он не был кабинетным чинушей и хорошо знал те направления работы, за которые отвечал. Это, безусловно, делало его сильным руководителем. Но навряд ли он удержался у кормила власти, если бы не обладал двумя качествами, за которые его особенно ценил Сталин – это личная преданность вождю и непримиримость к его врагам.

Знаменитый историк В.О. Ключевский как-то написал: «Для осуществления идеалов необходима энергия действия, энтузиазм убеждения: при осуществлении их неизбежны борьба, жертвы». Думается, что под этой мыслью подписался бы и Лазарь Каганович. Вот только представления о том, каким может быть масштаб жертв, у историка и у «железного наркома», по всей видимости, были разные. Отвечая на вопросы Феликса Чуева, Каганович как-то бросил:«…легко сейчас судить, когда нет нужды в твердой руке и в борьбе, и в жестокости». Ему же признался: «Мы виноваты в том, что пересолили, думали, что врагов больше, чем их было на самом деле…», но при этом был уверен: «Пятая колонна была у нас. Пятая колонна была. Если бы мы не уничтожили эту пятую колонну, мы бы войну не выиграли. Мы были бы разбиты в пух и прах».