Эйно Луукканен - Я сбил целый авиаполк. Мемуары финского аса

До этого момента я как-то не осознавал, что на борту самолета находились люди, которые теперь стояли на чахлом картофельном поле какого-то бедного фермера. Их самолет валялся рядом, разломившийся надвое. Весь воздушный бой казался мне каким-то далеким и обезличенным. Ты не слышишь криков боли, не видишь искаженные лица умирающих, ни крови, ни агонии, ни изуродованных тел. Вид сбитого самолета вызывает лишь радость. Его экипаж далек от тебя, и жалость к ним не закрадывается в голову победителя. Внезапно мне в голову пришла совершенно детская мысль. А может, мне сесть рядом и взять русских в плен? Я даже сбросил газ и начал было заходить на посадку, когда сообразил, насколько идиотски все это. Пришлось снова прибавить газ.

В горячке боя мне было некогда следить за своим местом, и теперь я довольно смутно представлял, где находится Иммола. Затем я заметил железную дорогу и небольшую станцию примерно в 5 километрах от себя. Снизившись над станцией, я сумел прочитать знакомое название «Кольёла». Несколько человек на платформе уставились на меня, и я сделал несколько кругов над станцией, чтобы указать направление на сбитый русский самолет. Не зная, поняли они мои сигналы или нет, я повернул на север в сторону Иммолы, желая как можно скорее ощутить под ногами твердую землю и поделиться впечатлениями с друзьями. В общем, мой первый бой так и остался самым ярким впечатлением за всю мою жизнь. Позднее были более жаркие и упорные бои, но они не оставили столь долгих и красочных воспоминаний, как этот.

Все еще переживая происшедшее, я оказался над озером Иммола и начал готовиться к посадке. Однако от возбуждения я забыл сбросить скорость, и мне пришлось, как новичку, делать второй заход. Мой «фоккер» запрыгал по земле, направляясь к стоянке моего звена, где механики хлопотали вокруг машин. Наконец я выключил зажигание и напрасно попытался скрыть свою радость. Я вылез из кабины с притворно безразличной физиономией, но напрасно, пилоты и механики схватили меня и начали подбрасывать в воздух. Кто сможет сохранить достоинство, когда его подбросят? Они были так же возбуждены, как и я. В конце концов, ведь произошло историческое событие. Это была первая победа финского летчика в воздушном бою. Вик сделал два захода на второй бомбардировщик и обстрелял его, но без видимого результата. Противник улизнул от него, нырнув в облако.

В столовой я с жадностью набросился на ожидавший меня завтрак, пока механики заправляли и перевооружали мой «фоккер». Едва я откинулся на спинку стула, как над аэродромом взвыла сирена тревоги. Почти одновременно заревело множество мощных авиамоторов, и над нами на малой высоте появились несколько двухмоторных самолетов. Створки их бомболюков открылись… грохот разрывов бомб и треск пулеметных очередей, перемешавшись с ревом моторов, просто оглушали. Но вскоре стало ясно, что русские наводчики были форменными мазилами, большинство бомб упало за пределами аэродрома, повреждены оказались только крыша и окна пустого ангара!

Атака 1°СБ-2 с бреющего полета застигла нашу систему оповещения врасплох, лишь четвертое звено успело подняться в воздух. Тем не менее, они догнали русских и сумели сбить 4 самолета. Мы даже захватили пленного, его допрос показал, насколько плохо были подготовлены русские летчики, с которыми мы столкнулись. Над краем аэродрома пилот одного СБ-2 приказал бомбардиру сбросить бомбы, но тот не понял приказа. Уверившись, что дела плохи, он поспешил выпрыгнуть с парашютом! К счастью для молодого русского лейтенанта, его парашют открылся мгновенно, несмотря на малую высоту, с которой тот выпрыгнул. Он благополучно приземлился возле наших ангаров, не самое плохое, что могло с ним случиться.

Погода ухудшается

И вот как раз когда мы начали вкладывать душу и сердце в эту новую, волнующую жизнь, ужасная снежная буря остановила все летные операции. Наш аэродром был временно парализован, и мы не могли совершенно ничего сделать. Снежная буря началась 2 декабря и продолжалась несколько дней, наши самолеты оказались прикованы к земле. Это дало нам возможность попытаться отыскать обломки наших первых жертв, чтобы осмотреть их оборонительное вооружение, броневую защиту, топливные баки и таким образом выявить уязвимые места, чтобы использовать в будущих боях. Несколько человек добрались до Кольёлы, что оказалось не слишком сложно, чтобы изучить сбитый мной СБ-2. Мы выяснили, что это была совершенно новая машина, шильдик завода в кабине позволил сделать вывод, что самолет был построен уже в этом году.

В фюзеляже самолета дырок оказалось больше, чем в дуршлаге. Мы насчитали 187 пробоин! Сначала мы решили, что это слишком много для одного бомбардировщика, но тщательный осмотр обломков показал, что фюзеляж был достаточно хорошо забронирован. Однако топливные баки в крыльях рядом с моторами были совершенно не защищены, и если бы я знал это, то стрелял бы именно по бакам. Я не сомневался, что в этом случае сбил бы бомбардировщик, израсходовав гораздо меньше патронов. Мы много узнали во время этой экспедиции и теперь хорошо знали ахиллесову пяту СБ-2.

Вернувшись в Кольёлу, мы, к счастью, встретили станционного смотрителя, который рассказал нам, что происходило после того, как я сбил бомбардировщик, а также о судьбе русского экипажа. Он состоял из майора и двух младших лейтенантов, которые быстро вытащили свои пистолеты, когда появились финские крестьяне, чтобы взять их в плен. Начался бой, в котором погибли двое русских. Третий член экипажа сам пустил себе пулю в голову. Я задумался, а что же могло произойти, если бы я поддался детскому желанию сесть рядом с бомбардировщиком и взять русских в плен!

Большинство разговоров в столовой крутилось вокруг нескольких боев, в которых мы участвовали до того, как началась буря, которая временно приостановила воздушную войну. Мы сравнивали наш опыт и вырабатывали тактику, которую следует испытать, когда возобновятся полеты. Мы теперь лучше представляли, с чем нам придется столкнуться, потому что умные люди сообщили, что русские сосредоточили против Финляндии около 800 бомбардировщиков. Чтобы противостоять этой армаде, мы могли собрать едва сотню исправных самолетов различных типов. В это число входили такие древности, как «Рипон» и «Бульдог», которые, с учетом их характеристик, были практически бесполезны. Туманные, унылые, снежные дни тянулись монотонной чередой, единственным утешением было то, что эта погода в равной степени мешала и полетам русских. По радиосообщениям и газетным статьям мы внимательно следили за героическим сопротивлением финской армии огромным силам русских. Она медленно отступала, но не более чем на один шаг. Из-за погоды мы были бессильны помочь своей стране.