Яков Нерсесов - Великий Тамерлан. «Сотрясатель Вселенной»

Не будучи чингизидом по рождению, Тамерлан не мог стать ханом и всю свою оставшуюся жизнь оставался всего лишь Великим эмиром. При этом рядом с ним всегда находился зиц-хан – настоящий чингизид: сначала Суюргатмыш (Союргатмыш) (1370 – 1388) (не путать с возможным братом Тимура) до своей смерти в 1388 г., а затем сын последнего Махмуд (1388 – 1402). Никакими государственными проблемами он их не обременял. В то же время Махмуд был, отменным военачальником и сыграл немалую роль в победах Тамерлана. Так, в судьбоносной битве при Анкаре именно он захватил в плен грозного турецкого султана Баязида I Молниеносного. После смерти Махмуда Тимур больше уже не держал подставного хана и чеканил монеты от имени умершего.

…Между прочим, стремясь придать своей фигуре максимальный политический вес, в 1370 г. Великий эмир Тамерлан пошел на хитроумный брачный маневр. Он сделал одной из своих жен пленную вдову эмира Хуссейна – Сарай-Мульк-катун (ханым), «девушку» хоть и глубоко бальзаковского возраста, но законную дочь чингизида Казан-хана. Породнившись таким образом со знаменитой династией чингизидов, он принял имя Тимур Гурган или Гураган Timūr Gurkānī, ,[(ناكروگ روميت), Gurkān – иранизированный вариант монгольского «династического титула кyрyгэн, кюрген или хyргэн, «зять». Облачившись в «титульные одежды» такого характера, Тимур-«кюрген» (Тамерлан) всю свою жизнь посвятил воссозданию Монгольской империи своего великого кумира. И надо отдать ему должное: он преуспел в этом своем трудоемком начинании.

Почти 15 лет – с 20 до 35 лет – Тамерлан медленно и упорно восходил к вершинам власти, причем при этом для него все средства были хороши: от уловок до подлости и предательства. «Разумный план приносит пользы больше, чем сто тысяч воинов», – наставлял он потом своих сыновей и внуков, вспоминая свои ловкие, но малопочетные сделки. Вполне понятно, что на этом пути случалось всякое – и успехи, и поражения… Порой предавал он, лавируя между наследниками рода Чингисхана – Угедеидами и Чагатаидами (Джагатаидами), порой предавали его они и он терял все, кроме жизни…

…Все эти долгие годы дома он почти не бывал. Постоянно рыскал со своей шайкой преданных, как псы и лихих, как снежные барсы, приятелей-одногодок по пыльным и обрывистым дорогам, перехватывал караваны, налетал на кишлаки, разорял и тех и других. На дымных стоянках, подолгу молча сидел и молчал, глядя куда-то мимо всего, что творилось вокруг. Грабеж и вымогательство, убийства и насилие, крики и стоны, грязь и вонь – все миновало его. Все не волновало его. Он спал в пол глаза, зачастую с оружием в руках. Он ел полусырое мясо. Он довольствовался грубой одеждой. Он коченел на ледяном ветру. Он сох под убийственным солнцем. Он измотался в погонях и стычках. Он издергался от беспрестанных тревог. Он жил волком. Вернее, он был волком. Беспощадным Серым Волком, знавшим только один принцип: «Человек человеку – волк!»

Став Великим эмиром, Тамерлан обосновывается в Самарканде, укрепляет его, расставляет на все ключевые посты – в городе, кишлаках и племенах – своих друзей детства. Самаркандом он управлял как собственным доменом, обогащая его награбленной в походах добычей и сглаживая, таким образом, напряженность между кочевниками и оседлым населением. У него сложилась четкая система действий в политической, военной и экономической сферах. Он взял за обычай совершать дальние походы в различных направлениях в разные годы, чтобы предвосхищать возвышение какого-либо соперника. Собственные владения Тамерлан окружил поясом вассальных территорий. В некоторых случаях он оставлял у власти побежденных правителей, делая их своими вассалами, другие земли раздавал своим сыновьям или приближенным военачальникам. За пределами этих территорий Тимур вел войны с двоякой целью: ради добычи и чтобы не дать усилиться сопернику – но не ради присоединения новых земель.

Глава 2

Любимое детище «Покорителя Вселенной»…

…Народы Азии – и не только – цепенели, когда молва, «стуча от страха зубами», тоскливо-опасливо разносила во все стороны: «Идут! Идут!! Идут!!!» И они приходили – бесконечные вереницы темных колонн всадников. Бесчисленных и лютых, словно псы – гончие псы из его столь любимой псовой охоты. Они кружили, мгновенно заходя спереди, с боков, сзади и рвали дичь (людей) на части. А она, бедная, затравленно металась, но бежать ей было некуда.

Они не отстанут! Они не свернут! Они – кочевники, для них не существует времени и расстояний! Они все время в пути! Они не угомонятся, пока не затравят добычу – дичь (людей)…

Тамерлановы «псы» (конные и пешие воины) знали свое дело лучше многих других бравых вояк той поры – поры столь богатой на войны! А «на войне, как на войне» (а la guerre – comme a la guerre), не так ли…

Любимым детищем Тамерлана – «Человека Войны» (если хотите, «Демона Войны») – была армия.

Будучи по своей сути солдатским императором и, завися от боевых качеств своих наемных профессиональных головорезов, он сделал все, от него зависящее, для ее совершенствования. Опираясь на богатый опыт своих предшественников, Тимур сумел создать мощное и боеспособное войско, не знавшее себе равных в средневековой Азии. Оно было многонациональным; воины-кочевники были из различных племен: барласы, дурбаты, нукузы, найманы, кипчаки, дулаты, кияты, джалаиры, сулдузы, меркиты, йасавури, каучины.

Армия Тамерлана делилась на легкую и тяжелую конницу и пехоту, роль которой сильно возросла на рубеже XIV – XV вв. Тем не менее основную часть армии составляли конные отряды кочевников, костяк которых состоял из элитных подразделений тяжеловооруженных кавалеристов, а также отряды телохранителей Тамерлана.

Легковооруженные конные воины, главным для которых была подвижность и быстрота, обязаны были иметь лук, 18 – 20 стрел, 10 запасных наконечников для стрел, меч или саблю, боевой топор, пилу, шило, иглу, аркан, мешок-торсук для воды и одну лошадь.

…Впрочем, основным оружием легкой конницы Тамерлана, конечно, был лук (его восточный вариант), верой и правдой служивший азиатским кочевникам с давних времен, в том числе полулегендарным гуннам. Это был знаменитый сложносоставной клееный лук, стоивший, между прочим, весьма дорого. Его деревянная сердцевина подкреплялась наслоением сухожилий. С внутренней стороны лук имел роговые прокладки на всю длину. Это делало рукоять и концы лука негнущимися, а плечи – гибкими. Все эти слоеные части склеивались клеем животного происхождения. Причем происходило это долго и кропотливо. Роговые прокладки полагалось приклеивать к дереву только зимой, когда холод и количество влаги в воздухе замедляли процесс склеивания и усиливали вязкость. Заранее пропитанные клеем сухожилия следовало приклеивать сугубо в теплые весенние дни. Сохнул лук не менее двух месяцев. Вне работы лук держали со снятой тетивой. Прежде чем ее собирались натянуть, лук около часа специально прогревали на медленном огне. Тетива крепилась наглухо лишь на одном конце, на противоположный она надевалась только перед использованием лука для стрельбы. Как известно, для удобства стрельбы верхом с коня одно плечо (верхнее) этого мощного композитного лука было больше другого. (нижнего). Его длина колебалась от 120 до 160 см. Чем-то гуннский лук был похож на скифский, но не имел столь сильно изогнутых концов. Его появление напрямую связывают с необходимостью кочевников бороться с вражеской тяжелой (хорошо защищенной) кавалерией, против которой традиционный скифский лук был бесполезен. Ассиметричные луки позволяли кочевникам поражать цели с расстояния 100 м, тогда как стрелы противника сохраняли свою силу самое большее на расстоянии 50 – 60 м. Меткость лучников гуннов стала легендарной. К тому же они одинаково эффективно вели стрельбу с обеих рук, в том числе обернувшись назад, уходя от преследования. Они владели тактикой прицельного залпового огня: один десяток либо целая сотня пускала в неприятеля стрелы по параболе, заставляя его прикрываться щитами сверху, а другая – в этот момент расстреливала их (беззащитных) напрямую. Трехгранные и плоские, костяные и металлические стрелы гуннов прошивали почти все доспехи своей поры. Как результат, эти луки очень высоко ценились как трофеи. Но секрет производства европейцы долго не могли разгадать, и им не удавалось наладить массовое производство этого чудо-оружия страшного врага.