Борис Тененбаум - Великий Наполеон

Они продолжали дружить и после счастливого спасения, хотя Роза де Богарнэ была и старше своей подруги Терезы на целых 12 лет. В голове у нее, в отличие от мадам Тальен, было довольно пусто, но она была весела, обладала живым характером, все еще была красива – и нравилась Баррасу, который, право же, ценил женщин не за их интеллектуальные качества. Она была его любовницей, неизменной гостьей на его частных приемах и, по слухам, танцевала для хозяина дома «…будучи без всяких покровов…», как деликатно выражались в ту далекую пору.

У нее были и другие «близкие друзья», помимо Барраса, – например, генерал Лазар Гош, тоже, как и она, угодивший в тюрьму и тоже спасенный термидорианским переворотом. Баррас против романов своей подруги Розы де Богарнэ не возражал – он не был ревнив. Среди ее окружения появился и еще один генерал – по сравнению с Гошем и Баррасом не столь счастливый, ибо он не делил с ней радости жизни, а лишь следил за ней с нескрываемым обожанием.

В конце концов она написала ему письмецо – оно было датировано 20 октября 1795 года, – в котором написала следующее:

«…Вы совсем забыли вашего друга, который к вам расположен, и больше не приходите навестить меня. Приходите ко мне завтра к обеду.

Доброй ночи, мой друг, я вас обнимаю (Mon ami, je vous embrasse)…»

Подписано письмо было как обычно – вдова Богарнэ.

Он ответил ей самым нежным образом, а уже в следующем письме обратился к ней на «ты», заменив формальное «vous» неформальным «tu». Принимая во внимание правила времени и среды, в которой эта переписка происходила, мы можем с уверенностью предполагать, что генерал наконец был осчастливлен интимной близостью с предметом своего обожания. Во всяком случае, влюбился он просто неистово. Настолько, что настаивал на том, чтобы называть свою возлюбленную Жозефиной, а не так, как все – Розой. Он хотел иметь для нее особое имя, которым называл бы ее только он сам. Во всяком случае, он – к немалому, надо полагать, изумлению своей подруги – настаивал на браке.

В итоге она посоветовалась со своими друзьями – в первую очередь с Баррасом. Тот посоветовал ей не отказываться – генерал был на виду, уже командовал Внутренней армией и должен был вскоре получить и другое назначение. Вдова Богарнэ согласилась с доводами ее давнего и преданного друга.

Она приняла предложение.

Бракосочетание происходило в мэрии. Свидетелями со стороны невесты были Жан-Ламберт Тальен, его супруга, Тереза Тальен, и Поль Франсуа Жан Никола (виконт де) Баррас, фактический глава правительства Франции. Жениха представлял только капитан Ле Маруа (Le Marois), а сам он прибыл на собственное бракосочетание с большим опозданием, когда мэр, уже и не чая его увидеть, ушел домой.

Тем не менее церемония состоялась. В документах Наполеон Бонапарт прибавил себе один год, указав, что родился в 1768-м (вместо 1769-го), и в силу каких-то непонятных причин сообщил, что местом его рождения является город Париж – вместо Аяччо.

Вдова Богарнэ со своей стороны убавила себе 4 года, записав годом своего рождения 1767-й вместо 1763-го. В довершение всего – что выяснилось уже много позже – свидетель генерала Бонапарта не имел права быть свидетелем (ему, несмотря на его капитанский чин, было всего 18 лет), а служащий мэрии, заменивший самого мэра по случаю его отсутствия, не имел законных прав на регистрацию браков.

Медовый месяц длился два дня. По истечении этого времени счастливый новобрачный, генерал Наполеон Бонапарт, отбыл в Ниццу, в штаб-квартиру Итальянской армии.

Его безутешная супруга осталась в Париже.

В английских журналах того времени (1797) публиковались карикатуры, изображавшие Барраса в обществе танцующих перед ним обнаженных Терезы Тальен и Жозефины Бонапарт – жен известных людей Республики.

Англичане всегда рады понасмешничать над важными лицами.

IV

Франция при Бурбонах в социальном смысле делилась на духовенство, дворянство и всех остальных. Это третье сословие включало в себя 96 процентов населения, платило все налоги – и не имело никакого голоса в принятии государственных решений, как бы серьезно они ни затрагивали его интересы. Люди, входившие в него, были лишены всех прав на серьезное продвижение, что воспринималось как нечто естественное во времена, когда огромное большинство податного населения составляли крестьяне, и как нечто совсем неестественное, когда в нем стали появляться люди вроде Вольтера.

Общее настроение, наверное, лучше всех выразил аббат Сийес с его знаменитым:

«Что такое третье сословие? – Все!

– Чем оно было до сих пор? – Ничем!

– Чем оно желает быть? – Чем-нибудь!»

Сказал он это в 1789-м, но система дала трещину чуть раньше – в 1787-м.

Государственные финансы Франции находились в состоянии кризиса еще со времен неудачной «войны за испанское наследство», с 1714 года. Правление Людовика XV превратило кризис в катастрофу: долги государства достигли фантастической суммы в четыре с половиной миллиарда ливров. Выплаты по ним оказались уже совершенно непосильны. В попытке поправить дело было созвано Национальное Собрание. Монархия как главная несущая конструкция государства рухнула.

К сожалению, вместе с ней рухнуло и государство. Жизнь во Франции пошла в точности так, как и указывал Гоббс в своем «Левиафане». Он умер за 100 лет до Великой французской революции, но угадал все совершенно верно – общество, живущее вне государственных структур, действительно делало «…жизнь людей в их естественном состоянии одинокой, бедной, неприятной, жестокой и короткой…».

Он, правда, не предусмотрел ни возможностей газетной травли, ни Террора, – но в этом смысле Демулен, Марат, Дантон и Робеспьер поправили его теоретические недоработки. Они убили очень многих – и погибли сами. Революция пожрала своих детей. После казни Робеспьера пожар поутих, время радикалов миновало.

Остались наследники – коррумпированный термидорианский режим, державшийся на людях вроде Тальена, Фрерона, Барраса. Желание как-то закрепить достигнутую шаткую стабильность, но оставить правление в своих руках привело к попытке ввести новую Конституцию. Ее главным положением, с их точки зрения, было правило, по которому две трети состава Конвента нового созыва гарантировалось тем депутатам, которые уже были в нем раньше.

Собственно, именно это и вызвало мятеж 13-го вандемьера (5 октября) 1795 года. Мятеж был подавлен решимостью правительства Барраса и пушками генерала Бонапарта. Баррас упрочил свое положение, а генерала щедро вознаградил.

Он вручил ему вдову Богарнэ и командование Итальянской армией.