Аллен Карр - Мой легкий способ

Школьным учителям, если можно так выразиться, нашим защитникам и ангелам-хранителям, поодиночке мы были не интересны, и, вероятно, им тоже было трудно воспринимать нас как самостоятельных личностей. Мистер Обри был классическим примером худшего из школьных преподавателей: это был напыщенный фанфарон, всегда готовый найти повод, чтобы нас унизить. Мне повезло, мы нечасто с ним пересекались в школе, но пару встреч я хорошо запомнил. Первый случай произошел на площадке для регби, где мистер Обри твердо вознамерился продемонстрировать всем, что он когда-то был призером международного чемпионата в Уэльсе. С моей стороны было наивным полагать, что я, с моим худощавым телосложением и весом чуть больше 30 килограммов, мог бы повалить на землю такого борова, который весил, наверное, целую тонну. Но я не сдавался и отважился на захват противника. Навалившись на него всем телом, я изо всех сил пытался обхватить руками его бедра. Я очень сильно вцепился в него, и мне казалось, что под натиском моей храбрости и упорства он обязательно споткнется и упадет на землю. Но вместо этого он стряхнул меня, как муху, оттолкнул в сторону остальных игроков и стремительно бросился к линии, как будто должен был выиграть три заветных очка на проходе к воротам в матче на национальном стадионе Уэльса в Кардифф Армз Парке.

Позже я сумел отплатить ему. И помог мне в этом снегопад. Перед зданием школы располагались два игровых поля, и каждый преподаватель, который входил в ворота, должен был пройти мимо ребят, специально карауливших здесь учителей, чтобы атаковать их снежками. Все учителя уже привыкли к этой своего рода традиции и старались как можно быстрее преодолеть опасный участок пути. Все, но только не мистер Обри. Он стоял у входа в школу, гордо распрямив спину, и выкрикивал, обращаясь к собравшейся толпе: «Первый, кто осмелится бросить в меня снежком, весьма об этом пожалеет!»

Эта угроза была серьезной. В то время учителям разрешалось применять телесные наказания к ученикам. Такие наказания считались сами собой разумеющимися и входили в обязанности учителей. Это были звенья в порочной цепи под названием «дисциплина и порядок». А если бы родители узнали, что учитель в школе побил вас палкой, то, вероятнее всего, дома вам еще добавили бы для профилактики.

На 11–12-летних детей мистер Обри производил очень сильное впечатление: высоко поднятая голова, выдающаяся вперед челюсть, уверенный взгляд. Но при всей этой напыщенности выглядел он как-то нелепо. Все еще переживая эпизод игры в регби, я вдруг осмелел и швырнул снежок прямо ему в лицо. Он даже не попытался увернуться. Как бы то ни было, проклятие было снято, и чары его неприступности рассеялись. В течение 10 секунд он продолжал стоять как вкопанный, после чего опустил голову и бросился наутек. Вот так развязка! Я ожидал за это какой-нибудь кровавой расплаты, но она так и не наступила, может, потому, что он просто не знал, кто первым кинул в него снежком. Правда, позже получилось так, что он, даже сам того не подозревая, все же сполна отомстил за нанесенную ему обиду.

День расплаты наступил через три года или чуть больше, когда меня послали к нему посоветоваться о выборе будущей профессии. Сама по себе эта затея выглядела как-то глупо, поскольку он никогда и не учил меня и уж тем более понятия не имел, что я был за человек, чем я увлекался и что меня интересовало в жизни. По окончании нашего короткого разговора он сказал: «Карр, у тебя хорошо идет математика. Я бы порекомендовал тебе стать бухгалтером».

Я в то время понятия не имел, чем занимается бухгалтер, что это за профессия такая, и даже сейчас, спустя много лет, я абсолютно уверен, что и у мистера Обри не было ни малейшего представления об этой профессии. Наше общее незнание и стало причиной того, что я начал заниматься тем, что впоследствии просто возненавидел.

Четыре зачета по баллам и две отличные оценки, которые я получил на выпускных экзаменах в конце года, позволили мне поступить на бухгалтерские курсы. Об университете и речи не было, даже если бы я и захотел там учиться. Мои родители сказали, что мистер Беньон, заведующий интернатом при школе, полагал, что для учебы в университете у меня «недостаточно мозгов». Правда обнаружилась гораздо позже, много лет спустя. Оказывается, как сказала мне мать, я был зачислен в вуз, но у нас не было денег, чтобы оплатить учебу. Ей тогда казалось, что она поступила правильно.

Мы с Джимми Нельсоном считали, что университетская скамья была лишь для тех парней, которые боялись покинуть школу и столкнуться с реальной жизнью. Мы же не хотели ждать, нам не терпелось поскорее окунуться в эту жизнь.

Я собираюсь стать дипломированным бухгалтером

Мои родители были просто поражены теми перспективами, которые передо мной открывались, хотя и не имели представления о том, что же такое бухгалтерское дело, кроме того, что оно связано с цифрами. Отец считал, что это может пригодиться, когда надо подвести итоги в игре в дротики и записать мелом очки на доске.

Мне очень повезло, ведь я получил работу в компании «Пит, Марвик, Митчелл и компания», одной из пяти крупнейших бухгалтерских контор с филиалами по всем миру. В 15 лет я начал свою карьеру мальчиком на побегушках, подносил чай и выполнял различные мелкие поручения, не чурался любой черновой работы. Огромное, пыльное офисное помещение в старомодном стиле сильно походило на бухгалтерские конторы, которые описывал Диккенс в своих произведениях, и я чувствовал себя эдаким Бобом Кратчитом из его «Гимна Рождеству». Я терпеть не мог эту обстановку. Проработав там около года, я, если можно так выразиться, получил повышение, хотя оно никак не отразилось на моем жаловании. Меня перевели в хозяйственный отдел, где помимо доставки писем и посылок моей обязанностью было наклеивать марки на конверты, что я научился делать в 10 раз быстрее, чем того требовали нормы.

И хотя я терпеть не мог эту работу, которая не имела ничего общего с бухгалтерским делом, тот опыт стал для меня полезен. Работа в офисе была хорошо отлажена и отрегулирована, и мне приходилось выполнять самые разные поручения, которые только давали. Мистер Маршалл, начальник отдела, был хроническим алкоголиком и никакого отношения к успешной работе своих подчиненных не имел. Эта заслуга целиком и полностью принадлежала его помощнику Скиннеру. Это был необыкновенный человек, какие встречаются, наверное, только в фильмах. На экране он хорошо бы смотрелся в роли сурового старшины, бывшего заботливой матерью и примером для подражания для своих подчиненных, мудрым советчиком для молодых офицеров и правой рукой командира полка. Скиннеру удавалось делать так, чтобы я не мешался под ногами у мистера Маршалла, а что касается управления делами, то он делал это с такой легкостью и ловкостью, как жонглер в цирке, который вертит тарелочки на сотне бамбуковых палочек. И я никогда не видел, чтобы Скиннер уронил хоть одну такую тарелочку, как и не слышал, чтобы он хоть раз удостоился похвалы от Маршалла или же тех, чья жизнь благодаря его стараниям была менее трудной.