Дневники русской женщины - Елизавета Александровна Дьяконова
– Лиза, объясни, пожалуйста.
Я подумала и говорю:
– Образность.
– Что называется образностью?
В прошлом году я получила 5 за ответы, что называется образностью, метафорой и т. д., – а нынче только руками развела: пока мы учили это слово теоретически – знали, пришлось применить наши знания на практике, уже все забыть успели. Вот те на!
– Чему же вы учились? что вы делали в 5-м классе? – спросят нас большие, ученые люди, маменька, папенька, гувернантки и т. д.
– Да, мы учили, – без запинки ответим мы, – теорию словесности, это полагалось курсом 5-го класса, а так как в 6-м учат историю словесности, то… теорию-то словесности мы уже забыли…
А Г-ев из сил выбивается, старается хоть немного развить наши ослиные (в полном смысле слова) головы, советует читать, читать как можно больше. Ладно, говорим мы; будем читать. И действительно, берем и читаем Шекспира, Толстого, Пушкина, Диккенса, Тур4, Тургенева (я привела здесь те книги, которые действительно читают воспитанницы нашего класса); кажется, все имена известные, громкие; сочинения прекрасные… но ни сочинения, ни развитие нашего ума от этого не улучшается. Сам Г-ев нам это сказывал: «Читайте вот таких-то, таких-то и таких-то писателей; но наверное вы не поймете как следует сочинений «Ледяной дом», «Записки охотника», Шекспира: чтобы это понимать, нужно головы поразвитее ваших!» Сказал и ушел. Мы, понятно, оскорбились таким мнением о нас, закричали, зашумели, классные дамы в поведении сбавили, позлились; и тем дело кончилось. А между тем, действительно, понимают ли некоторые из нас, что читают – Бог весть.
Спать пора; я устала писать.
10 ноября. Это решительно невозможно! позволять себе такую дерзость пред всем классом! Учитель говорит одной из хороших, даже более – из лучших своих учениц:
– Самостоятельно ли написано сочинение? – и при всем классе! – Я увижу, как то вы напишете во вторник классное сочинение. Понимайте как следует: вы меня обманываете, сочинения пишете не сами, а вот во вторник я увижу, насколько вы способны мыслить.
Когда он спросил меня, я сначала готова была закричать на весь класс: это дерзко, низко с вашей стороны так ко мне относиться! Но ведь этого сказать нельзя; пришлось ответить: Господи, унижение какое! Есть ли после этого правда? Я пишу сочинение, думаю, хотя очень мало, но все же думаю, моя работа оказывается одной из самых лучших, – и так оскорбить, насмеяться над ученицей при всем классе… И это он говорит мне уже в третий раз!.. Мало того, что придется писать классное сочинение как будто на экзамене, – нужно еще оправдывать себя перед ним: вот, мол, я все сама делаю! Никогда, никогда я не была еще унижена так, до последней степени, насколько может быть унижен человек! Он отрицает у меня способность мыслить самой, и еще с насмешкой говорит: вот во вторник увижу! И ничего, ничего нельзя сказать в свою защиту, нельзя даже сказать ему, что такое подозрение в высшей степени низко и подло, что он может говорить это ученицам плохим, а не хорошим; одним словом – нужно подвергать себя насмешкам и замечаниям учителя, сколько ему угодно. И все это благодаря нашей нелепой системе школьного учения: полнейшее унижение, уничтожение личности и предание ее в руки машин в виде классных дам, и образование – в руки хитрых педантов.
О, Господи, Господи, какое мученье!
12 ноября. Ал. Ник. – лучший человек в мире – выходит замуж. И какая я дура: ведь когда мы были на именинах, то жених сидел почти напротив меня, но – видно, у меня такая способность – я не вижу никогда никого из мужчин, если бываю где-нибудь у знакомых; так я его и не видала. Надя говорит, что он очень красив. Когда я спросила Ал. Ник., каков у нее жених, она как-то странно ответила: «О, он молодой, очень красивый, сходится со мною во всем». Значит, и он тоже – замечательно хороший человек. Похожи они друг на друга очень, как брат с сестрой. Я ото всей души желаю счастья Ал. Ник. в ее будущей новой жизни; такого счастья, которое бы редким людям давалось; такого благополучия, какого на долю никакого человека не выпадало; такого согласия и мира, которое не у всех бывает. Кроме всего этого, Ал. Ник. сообщила нам новость, почти такую же радостную: она останется и будет у нас репетировать! О Боже мой, этого счастья, этого благополучия мне и во сне не снилось!.. Милая, милая моя Александра Николаевна! Сегодня вечером мы даже не читали, а сидели работали и разговаривали: точно прощались с нашей Ал. Ник.; она ведь после обручения будет почти что жена, а это так странно кажется.
13 ноября. Видела я сегодня Ал. Ник. Я шла в гимназию; смотрю – парочка, веселая, молодая, счастливая. Это она, подумала я. Но ведь может быть и не она, может быть и другая барышня идет под руку со студентом.
– Это так неловко, – вдруг долетело до меня со знакомым произношением буквы л; сомнения нет – она! Я шла по другому тротуару; шла, не смея взглянуть на эту счастливую парочку, стараясь идти так, чтобы они меня не заметили, и была
