Наполеон и Гитлер - Десмонд Сьюард
Как мы уже убедились, Наполеон всегда питал некоторую слабость к Робеспьеру, подчеркивая, что «Марат, де Варенн, Фуше и другие были несравненно более жестокими и кровожадными». Его уважением пользовался и Лазар Карно, прозванный «архитектором победы». Его безжалостность и организаторский талант помогли восстановить рухнувшую французскую систему набора рекрутов и превратить недисциплинированную толпу в грозную боевую силу. Этот уроженец Бургундии, бывший в 1789 году саперным капитаном, ненавидел знать еще более люто, нежели сам Робеспьер; Бонапарт утверждает, что последнему иногда даже приходилось сдерживать Карно, посылавшего слишком многих на Гильотину.
Термидорианский переворот и падение Робеспьера явились для Наполеона сокрушительным ударом. Арестованный в следующем месяце как сторонник Робеспьера, несколько недель он провел в тревожном ожидании казни, которая была вполне реальна. Термидорианцы сами были якобинцами и террористами, людьми, которые проголосовали за казнь Людовика XVI. Они захватили власть, потому что испугались за свои жизни. Гражданина Бонапарта они рассматривали как потенциально опасного экстремиста. Положение, в котором он оказался, было настолько серьезным, что лейтенант Бюно (бывший сержант, отличившийся при осаде Тулона) предложил устроить побег из тюрьмы. К счастью, начальник Бонапарта убедил следственную комиссию, что Директория не может позволить себе разбрасываться такими талантливыми воинами, и спас его жизнь.
После освобождения Наполеон сделал ошибку, отказавшись от назначения в Вандею на подавление восстания роялистов, и стал получать лишь половинное жалованье. Ему и прежде не хватало денег, но теперь он впервые испытал, что такое настоящая бедность. В довершение ко всему какое-то время ему вообще не платили ничего. Жил он в третьеразрядной гостинице рядом с площадью Победы, а столоваться ему приходилось в дешевеньких кафе, причем деньги на оплату обедов он заворачивал в бумагу, чтобы никто не увидел, как мало он тратит. Мундир на нем сильно истрепался, о новых перчатках не могло быть и речи. Жозеф посылал ему небольшие суммы, которые не дали Наполеону умереть с голоду. Только чудо спасло его от самоубийства (а он думал уже о том, чтобы утопиться в Сене) — ему удалось занять деньги.
После 19 термидора 1794 года и падения Робеспьера Наполеону казалось маловероятным, что ему когда-либо снова придется служить во французской армии. Он попытался наняться к туркам, но безуспешно. В те дни с ним часто виделся Бурьен, который вспоминает, что «он всегда был задумчив, часто объят тревогой, пребывая в подавленном настроении... Все его планы рушились. Ни на одно из своих прошений он так и не получил ответ. Это пренебрежение изъедало его, точило его душу. Ему не терпелось окунуться в гущу деятельности. Мысль о том, что он всего лишь частичка толпы, была для него невыносима».
Приятельница Стендаля (ставшая одним из его первых биографов) так вспоминала встречу с безработным гражданином генералом в начале 1795 года: «По правде говоря, такого исхудавшего и странного создания я не встречала до этого никогда в жизни. Огромные «уши спаниеля» — тогдашняя модная прическа - доходили ему до плеч. Сквозь эту густую, путаную шевелюру на вас мрачно смотрели пронзительные итальянские глаза. Он никак не производил впечатление гения, скорее наоборот, при взгляде на него казалось, что с этим человеком лучше не встречаться где-нибудь ночью в лесу».
Париж, в котором Наполеон чуть не умер с голоду, выглядел теперь куда веселее, чем при Робеспьере. Он писал своему брату Жозефу в июле 1795 года: «Роскошь, удовольствия и искусство возрождаются здесь с Поразительной быстротой. Вчера в театре оперы был бенефис одной актрисы, давали «Федру». Несмотря на бешеную стоимость билетов к двум часам собралось море народу. Снова появились экипажи и франты, и их исчезновение кажется лишь дурным сном. Для людей с деньгами доступны все радости жизни. Думать некогда, и просто невозможно оставаться мрачным и насупленным в таком вихре веселья, шуток и смеха. Повсюду видны красивые, элегантные женщины — в театрах, в открытых экипажах, в библиотеках. Эти прелестные создания проникли даже в кабинеты ученых».
Несмотря на свое якобинство и отказ от привилегий Наполеон никогда не забывал то, что вбил в него Карло — свое благородное происхождение. Он яростно обличал привилегии, потому что это было выгодно и необходимо, во-первых, для сохранения жизни, а во-вторых, для быстрой карьеры. Но больше всего он выступал против привилегий тогда, когда этими привилегиями пользовались другие, а не он сам. Позже, несмотря на его упорные утверждения, что «настоящий талант всегда пробьет себе дорогу», он не мог побороть в себе искушение заверить Меттерниха в своем аристократическом происхождении к древности своего рода. В душе Меттерних здорово позабавился. Это убеждение являлось очень важным элементом фундамента, на котором базировались его самоуважение и уверенность в
