Крис Хатчинс - Путин

Владимир Спиридонович поправился, его выписали из госпиталя, и он был демобилизован из армии как инвалид. Раны надолго оставили его хромым, поэтому он работал в колхозе возчиком до тех пор, пока не восстановилась способность ходить. К 1944 году его здоровье поправилось настолько, что он смог работать слесарем-инструментальщиком на Егоровском вагоностроительном заводе, который в те времена производил снаряды для русских орудий. Они с Марией снова были вместе – эта восхитительная женщина оставалась в Ленинграде все время блокады. Когда немецкая армия отступила, Путины начали по осколкам собирать свою прежнюю жизнь, поселившись в одной из комнат заводской коммуналки в Басковом переулке. К тому времени, когда родился их третий сын – будущий Президент, обоим им уже исполнилось по сорок.

Если принять во внимание то, что Марии пришлось пережить во время войны, ее желание защитить своего маленького Володю совершенно понятно. Только 1 сентября 1960 года она отправила его в школу № 193, расположенную через дорогу от их дома, и он до сих пор хранит фотографию, сделанную в тот день, на которой он сжимает цветок в горшке для учительницы. Этот новый опыт стал для него своего рода шоком. Он выделялся из толпы не только потому, что выглядел маленьким и хрупким, но и потому, что, не привыкший к общению со сверстниками, поздно приходил и рано уходил из школы. Его одноклассники решили, что он избегает их компании, и стали считать его снобом. Его постоянно травили, но Володя давал сдачи единственным способом, который знал. «Он дрался, как умел, – говорит его бывший одноклассник, – царапался, кусался, дергал ребят за волосы и визжал. Это было не самое приятное зрелище».

Сам Путин вспоминает себя в этом возрасте мальчиком, который не хотел ходить в школу: «Мне нравилось гулять во дворе. Два двора были объединены в колодец, и мы проводили там много времени. Время от времени мама выглядывала в окно и кричала: „Ты во дворе?“ Я был там, и она радовалась, что я не убежал, – мне нельзя было уходить со двора без разрешения». Один раз он все-таки не послушался, и то, что он увидел, очень его напугало: «Когда мне было пять или шесть, я впервые вышел на большую улицу. Конечно, без разрешения. Это было на Первое мая. Я осмотрелся. Люди неслись как в потоке, стояла шумиха, жизнь била ключом, и, конечно, я испугался». Лежа в постели и глядя на облупившийся потолок в их комнате, юный Володя страстно желал добиться для своих родителей лучшей жизни. Каждый день он видел, как его мать с трудом поднимается в их комнату на последнем этаже унылого пяти этажного здания желтого цвета. Для России это были судьбоносные времена. На посту первого секретаря КПСС Сталина сменил сложный – однако часто называемый человечным – политический комиссар Никита Хрущев, потрясший мир обличением своего предшественника в просочившейся наружу «тайной» речи на XX Съезде партии в феврале 1956 года. Хрущев разделил областные комитеты на два типа: аграрные и индустриальные – в будущем это разделение серьезно навредило стране. Были надежды на то, что при Хрущеве советская система сможет реформироваться в более демократическую форму социализма, хотя большая часть действий Хрущева, направленных на улучшение качества жизни простых советских граждан, оказалась неэффективной.

Володя был достаточно проницательным, чтобы извлекать уроки из нищенской атмосферы, окружавшей его. Путины делили кухню, – на которой не было ничего, кроме раковины и газовой плиты, – с пожилым евреем-портным, его женой и взрослой дочерью – старой девой по имени Хава. В таком небольшом пространстве ссор избежать было сложно. Хотя Володе нравилась еврейская пара, однажды он вмешался в спор и встал на сторону родителей. Они были в ярости. «Не лезь не в свое дело!» – сказали они ему. Он был сбит с толку и только через некоторые время понял, что родители считали его хорошие отношения с пожилой парой куда более важными, чем эти мелкие кухонные перепалки. «После этого случая я никогда не вмешивался в кухонные споры, – говорит он. – Как только они начинали ругаться, я просто уходил в нашу комнату или в комнату стариков».

Чтобы как-то бороться с издевательствами, которые ее сын терпел в школе, Мария, очень разумная женщина, разрешила ему гулять одному, в надежде на то, что он заведет новых друзей. В своей обретенной свободе Володя выбрал дурную компанию и неожиданно для себя начал делать, как он говорит сейчас, «неправильные вещи», чтобы произвести впечатление на своих ровесников. Он много времени проводил во дворе или на лестничной площадке. Это была «территория» местной банды. «Расти во дворе было почти, как жить в джунглях, – говорит он. – Это практически одно и то же. Так оно и было!» Одним из любимых занятий банды, объясняет он, было гонять крыс по каменным ступеням палками. Он наслаждался этими занятием, пока не сделал «интересное открытие: если загнать крысу в угол, она повернется к тебе и нападет, – и нападет очень агрессивно. Крыса попытается даже погнаться за врагом несмотря на то, что сама пытается от него убежать», – эту тактику он, без сомнений, помнит и сейчас, когда сражается со своими соперниками по дзюдо.

Возглавляли шайку два юных хулигана, братья Ковшовы. Хотя Володя был гораздо младше, он старался не отставать от них, что бы они ни делали. Он начал носить с собой охотничий нож для самозащиты. Несмотря на свою щуплость и бледность, маленький мальчик со светлыми волосами, прилизанными над правым глазом, попал в неприятности с милицией и был заклеймен как хулиган. «Я действительно был плохим», – говорит он. Когда обнаружилось, что он приносил в школу нож, учителя пригрозили, что отправят его в колонию для несовершеннолетних. Конечно, он оказался одним из тех немногих в классе из 45 человек, которых не приняли в пионеры из-за хулиганского поведения. «Это неважно, – сказал он, – у меня всегда есть Ковшовы».

Владимир Спиридонович велел сыну заняться боксом. Но после того как ему сломали нос в первом же поединке, карьера на ринге резко и не особенно достойно завершилась. Его жизнь вполне могла пойти по наклонной, но в этот момент Вера Дмитриевна Гуревич, которая была его учителем с пятого по восьмой класс – то есть с одиннадцати до четырнадцати лет – заметила разительную перемену в его поведении. В апреле 1964 года он выразил желание учить немецкий, который он изучал как дополнительный предмет после уроков с Гуревич, вдруг осознавшей, что у него восхитительная память. Она обнаружила в нем волевого, энергичного, доброго и даже любящего ученика со способностями к языкам, истории и литературе. Осенью 1965 года Володя вступил в спортклуб «Труд», являющийся частью добровольного спортивного общества РСФСР, для участия в котором были необходимы хорошие оценки. Именно здесь он попал под влияние Анатолия Семеновича Рахлина, соседа Путиных и специалиста по искусству самообороны, известного под названием самбо. Этот вид спорта, сочетание борьбы и джиу-джитсу, очень понравился тринадцатилетнему мальчику. Рахлин научил его тому, что, даже если он не может победить соперника силой, он может победить его умом. Под руководством Рахлина Путин стал фанатом самбо, а затем и дзюдо. В клубе у него также появились хорошие друзья – братья Аркадий и Борис Ротенберг. «Наверное, они были первыми близкими друзьями Володи, – говорит человек, который помнит, как они вместе тренировались. – Как и многие другие в клубе, братья были из такой же бедной семьи, как и Путин». Потом они, тем не менее, добились невероятного успеха и накопили огромные средства, как мы увидим позже.