Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки - Владимир Михайлович Соколов
Очень характерен для того времени повод, по которому хотели арестовать отца. Узнали мы это, когда где-то в 60-е годы получили доступ к соответствующим архивам. Так вот, в Омске попала мама в больницу. Медицинская сестра заметила на ней японскую шелковую комбинацию, мама ее специально на рынке купила, чтобы в приличном белье лечь в больницу. Заметила и тут же написала донос в органы, а те решили арестовать отца как японского шпиона. Вот так все «незатейливо» было в 1937 году.
Сразу же после начала войны отозвали отца из Ялуторовска в Москву, призвали в армию в звании майора и направили на работу в городской военкомат, где, кстати, он и подружился с генералом Киселевым. Отец занимал в горвоенкомате достаточно высокую должность. В сфере его деятельности была и работа с творческой интеллигенцией. У нас дома вечерами часто сидели какие-то дяди. Позже мама рассказала, среди этих «дядей» были и И. Эренбург, и К. Симонов, и другие не менее известные люди. И еще помню, как мама пересказала разговор отца с Эренбургом. «Знаешь, Миша, – говорил он, – мы с тобой как те драные кошки, которых из дома выгоняют и берут красивых котиков с бантиками. Но они мышей не ловят, и когда те стадом на дом нападают, то тут нас и зовут».
Из детской моей военной жизни помню еще, как взял меня один раз отец с собой в черную эмку (для молодых: так в народе называлась распространенная в те годы советская легковая машина) и поехал куда-то по своим делам. Подъехали мы к выезду из Москвы. Машина с номерами комендатуры города, в ней сидит майор, ну и не остановили ее на посту, выпустили из города. Проехали немного, отец приказал вернуться, вышел и стал отчитывать лейтенанта, который пропустил машину.
Совсем недолго проработал отец в военкомате, шесть рапортов написал, чтобы его на фронт отправили, и уже в ноябре 1941-го добился своего – пошел воевать. Так он всю войну и прошел: от подмосковных боев до Кенигсберга. Заместителем командира гвардейского (он очень гордился этим) истребительного противотанкового полка. Ранен, контужен был, но выжил.
Воевал храбро, вся грудь в боевых орденах. Командующий артиллерией 2-й гвардейской армии (в ее рядах он и Севастополь освобождал, и Кенигсберг брал) генерал И. Стрельбицкий в своих воспоминаниях не раз упоминал отца – заместителя командира 113-го гвардейского истребительного противотанкового полка. В частности, описал бой, в котором наши солдаты залегли во время атаки, «и майор Соколов сел за руль виллиса (это такой американский военный открытый джип. – В.С.) и направился на нем на вражеские окопы под разрывами снарядов и пулеметными очередями»! И бойцы встали и отогнали немцев.
Кстати, подобный виллис мне особенно одним случаем запомнился. Зимой 41-го мама на кухне с соседями готовила обед. Я рядом крутился. Окно на кухне выходило на узкий проезд между нашим домом и большой кирпичной стеной. Напомню, что жили мы на первом этаже. Я смотрю в окно и вижу, что к окну подъехал джип. За рулем солдат сидит, а рядом на каких-то ящиках сидит папа! Закричал я от радости, ахнули соседи, маме чуть плохо не стало. Это отец на один час домой заскочил: до линии фронта километров сорок было.
В домашнем архиве хранится боевая характеристика отца: «При его непосредственном активном участии и руководстве в боях с немецкими захватчиками полк заслужил звание “Севастопольский” и награжден орденами Суворова и Кутузова…» И когда я впервые приехал в Севастополь и увидел на склоне легендарной Сапун-горы скромный обелиск – железный стяг, на котором насквозь, как пулевые пробоины, выбито «113 истребительный противотанковый полк», то отчетливо представил, что стоит за одной из отцовских наград – медалью «За освобождение Севастополя». Один же из самых ценных документов нашего семейного архива – справка о том, что майор Соколов – участник Парада Победы в Москве в июне 1945 года. После войны отца не сразу демобилизовали – отправили служить в Феодосию.
В своей бурной событиями жизни отец переболел чуть ли не всеми распространенными в смуту болезнями: два раза сыпным тифом, пневмонией, дифтерией и др. Умер он через четыре месяца (!) после того, как ушел с работы и стал жить на одну пенсию – в 68 лет, не дожив двух месяцев до того, как я защитил свою кандидатскую диссертацию. Он так хотел, чтобы его сын стал кандидатом наук!
Знаю, не меня одного в зрелые, а тем более в «очень зрелые» годы мучает мысль, что мало в свое время ценил родителей, редко баловал их вниманием и любовью. Я не исключение, о чем давно с горечью вспоминаю. Правда, по отношению к отцу было у меня одно благое дело, которым я до сих пор горжусь. Весной 1968 года исполнилось 50 лет партийного стажа отца. Я написал статью «Поздравляю тебя, отец!», где рассказал о его трудной и достойной жизни в героические времена, о его верности делу, долгу, идее. Статья была опубликована в весьма уважаемой в это время газете «Московская правда». Помню, с каким удивлением узнали на работе о прошлом своего скромного сотрудника, как растрогался отец.
Все я это написал не только для того, чтобы вспомнить об отце (он этого заслуживает!), но и еще по двум важным для меня причинам. Во-первых, чтобы сказать, что нельзя, как это сегодня встречается, огульно всех партийных работников в подлецы и в мздоимцы записывать! Во-вторых, по причине, о которой, может быть, не очень литературно образцово, но очень искренне писал я в той далекой по времени статье. «В понятие “эстафета поколений” входит не только дом, построенный отцом, не только верстак рабочий, который ты перенимаешь от него, но и главный стержень жизни его, в делах славных закаленный. И ты должен знать дела эти, потому что тебе продолжать их. А продолжая, всегда помнить, что придет время и тебе рассказывать о своей жизни сыну своему, своей дочери».
Вернусь вновь к жизни
