Пол Рассел - 100 кратких жизнеописаний геев и лесбиянок

3. Оскар Уайльд

Гомосексуал номер один новейшей истории, Оскар Уайльд, полное имя которого Оскар Фингел О'Флагерти Уиллс Уайльд, родился 16 октября 1854 года в Дублине в Ирландии. Его отец был известным хирургом, в свободное от работы время увлекавшимся археологией. Мать собирала народный фольклор и писала стихи.

С 1864 по 1871 год Оскар Уайльд посещал Королевскую порторскую школу в Эннискиллене, а после этого продолжил образование сначала в Тринити-колледж, в Дублине, а затем в Колледже Святой Магдалины в Оксфорде, который окончил с отличием в 1878 году. В Оксфорде Уайльд имел репутацию не только эстета и денди, давая повод для обсуждений всему колледжу его причудливо декорированных комнат и колких острот, но и серьезного исследователя классической литературы и талантливого поэта (еще учась на последнем курсе, он выиграл престижную премию Ньюдигейт).

Перебравшись в Лондон, Уайльд продолжил свою экстравагантную жизнь, прославившись своими карикатурами в сатирическом журнале «Панч» и в качестве прототипа персонажа (Бэнтборн) комической оперы Гилберта и Салливана «Терпение». Это внимание к собственной персоне было как нельзя кстати Уайльду, который уже опубликовал первую книгу стихов и жаждал литературной славы. С этой целью он в 1882 году отправился с циклом лекций по городам США и Канады, сопровождаемый ироническим иканьем американской прессы, что не мешало ему собирать скептически настроенные, но всегда большие аудитории. Одетый в темно-лиловый бархатный жакет с кружевными манжетами, в коротких штанах, заправленных в черные шелковые гетры, в ботинках с блестящими пряжками, он проповедовал свою доктрину эстетизма, прославляя искусство и все прекрасное. В Кэмдене, Нью-Джерси, состоялась его встреча с Уолтом Уитменом, перед которой он заявил: «Я пришел сюда как поэт, чтобы пообщаться с поэтом». Встреча была сердечной и искренней, и Уитмен позднее вспоминал Уайльда как «милого, очаровательного молодого человека». Уайльд посетил по ходу своего путешествия достопримечательные места Америки, всюду рассыпая Свои неизменные остроты, временами просто блестящие. Назвав Ниагарский водопад «бесконечным падением воды в неправильном направлении», он тут же пояснил: «Ниагара выдержит любой мой критицизм. Однако я должен сказать, что у очень многих проведших здесь свой медовый месяц американцев это место будет навсегда ассоциироваться с первым разочарованием в супружеской жизни».

Свой собственный медовый месяц он провел в Париже в 1884 году, когда женился на Констанции Ллойд. В 1885 и в 1886 году у них родились сыновья, но семейному счастью не суждено было быть долгим. В 1886 году Уайльд познакомился семнадцатилетним студентом Оксфорда Робертом Россом и был совращен им. Позднее Уайльд восхищался Россом, который был набожным католиком, называя его «Святым Робертом, мучеником за любовь и веру, святым, прославившимся не столько своей исключительной стойкостью, сколько будучи предметом соблазна для других. Таково было его житие в одиночестве больших городов».

Скоро Уайльду пришлось начать жить двойной жизнью, держа в полной тайне от жены и от своих респектабельных друзей то, что он все больше втягивался в круг молодых геев. 1891 год был необычайно плодотворным годом в его биографии. Именно в этот год увидела свет и сразу же стала пользоваться сногсшибательным успехом его повесть «Портрет Дориана Грея». В этом же году он познакомился лордом Альфредом Дугласом — юношей, который был страстным поклонником его таланта и утверждал, что прочитал «Портрет Дориана Грея» девять раз. Уайльд был восхищен красотой двадцатидвухлетнего лорда. Весной следующего года между ними уже возникла любовь, и в одном из писем Россу Уайльд в эротически закодированном стиле признавался ему: «Боуси (прозвище Дугласа) настоял на остановке для отдыха. Он подобен цветку нарцисса — такой ослепительно-бело-золотой… когда он возлегает на диване, он словно Гиацинт, и я преклоняюсь перед его красотой». Дуглас и в самом деле был очаровательным, блестящим и обворожительным юношей; при этом он абсолютно пренебрегал всеми условностями света. Как писал пародист Марк Биербом, он «был явно не в своем уме (впрочем, я думаю, как и вся его семья)». Уайльд был без ума от него.

Характер их связи никогда не подразумевал моногамии, и в какой-то момент Дуглас приобщил Уайльда к сомнительным удовольствиям в кругу молодых людей, которые за несколько фунтов и обед были готовы на все. Эти авантюры Уайльд назвал «обедами в клетке с пантерой». Само собой разумеется, что все это рано или поздно должно было закончиться скандалом. «Первый звонок» прозвучал, когда один из приятелей Дугласа каким-то образом завладел некоторыми письмами Уайльда к Дугласу, начал его шантажировать и Уайльд вынужден был выкупать эти письма. Какое-то время спустя часть писем все-таки попала в руки отца Дугласа, маркиза Квинсберри. Среди них было и знаменитое письмо, где Уайльд восторженно сравнивал Дугласа с Гиацинтом («Твоя сотканная из тонкого золота душа странствует между страстью и поэзией. Я верю в то, что нежно любимый Аполлоном Гиацинт был именно твоим воплощением в те античные дни»). Квинсберри был возмущен и оскорблен таким явным подтверждением своих давних подозрений насчет сексуальных наклонностей сына и направил Уайльду небрежно набросанное оскорбительное письмо, начинавшееся со слов: «Оскару Уайльду — позеру и содомиту». Подстрекаемый Дугласом, который ненавидел своего отца, Уайльд немедленно возбудил против маркиза Квинсберри уголовное дело. Когда в соответствии с английским законом Квинсберри представил суду доказательство в виде списка из двенадцати молодых людей, которые были готовы подтвердить в суде то, что Уайльд приставал к ним с содомитскими предложениями, друзья посоветовали Уайльду отозвать иск из суда и срочно эмигрировать из Англии. Но он стоял на своем и, когда суд начался, сказал в своем первом выступлении: «На этом суде Прокурором буду я». Однако все получилось совсем наоборот, и обвинения обернулись против Уайльда. Адвокат Уайльда был вынужден признать то, что Квинсберри справедливо назвал Уайльда содомитом. Не успел прозвучать оправдательный вердикт суда в отношении Квинсберри, как тут же было возбуждено уголовное дело за принуждение к содомии в отношении Уайльда и был выписан ордер на его арест.

Суд над ним состоялся в 1895 году. Уайльд защищался остроумно и блистательно, но все это было подобно отчаян-ному воплю среди глухих. Когда прокурор спросил его: «Что подразумевается под «любовью, которая не смеет назвать своего имени» (имеется в виду строфа одной из поэм, опуб-ликованных Дугласом), Уайльд взорвался красноречием: «Любовь, которая не смеет назвать своего имени» в нашем веке означает такую большую страсть старшего к младшему. Как это было между библейским царем Давидом и Ионафаном, такую, без которой Платон не смог бы создать фундамент своей философии, ту, которую вы найдете в сонетах Микеланджело и Шекспира. Это есть то глубокое, одухотво-ренное чувство, которое так же чисто, как и совершенно. Оно порождает и наполняет собой шедевры искусства, и мы опять-таки можем вспомнить Шекспира и Микеланджело… В нашем веке это чувство остается непонятым — настолько непонятым, что о нем можно говорить как о «любви, не смеющей назвать свое имя», и именно как жертва отношения к этой любви я сейчас и нахожусь в этом зале. Это прекрасное и благороднейшее чувство духовного родства. В нем нет ничего противоестественного. Оно наполняется интеллектом и раз за разом возникает между старшим и младшим, когда жизненный опыт и мудрость сливаются с рад остью жизни, счастливыми надеждами и романтическим очарованием. Это чувство не от мира сего. Мир насмехается над ним и норовит пригвоздить его к позорному столбу».