Анри Труайя - Екатерина Великая
В то время как София мечтала о встрече с щедрой царицей, ожидавшей ее в Москве, чтобы построить, быть может, ее счастливое будущее, невинные жертвы этой самой женщины проехали в двух шагах от нее по заснеженной дороге в запертых санях и в окружении сурового конвоя. Так путь к славе пересекается с дорогой несчастья. Казалось, что судьба, играя, показала той, кого возвышают, трагедию тех, кого преследует злой рок.
3 февраля (теперь будем называть даты по юлианскому календарю, принятому тогда в России, а он отстает от общеевропейского на тринадцать дней) прибыли они в Санкт-Петербург, и сани остановились у крыльца Зимнего дворца.[7] Полдень. Мороз и солнце, все сверкает – от куполов церквей и до Невы, скованной льдом. Когда принцессы, добиравшиеся больше месяца, ступают на заснеженную землю, из-за реки, из Петропавловской крепости, доносятся залпы артиллерийского салюта. У лестницы толпятся придворные и дипломаты, не поехавшие с императрицей в Москву. К Софи подходят четыре фрейлины. «Когда я вошла в свои апартаменты, – напишет Иоганна мужу, – мне представили бесчисленное количество людей. А у меня язык присох от холода. Обедаю с дамами и кавалерами, приставленными ко мне ее императорским величеством. Меня обслуживают, как королеву».
Она тотчас и с наслаждением погружается в атмосферу придворных интриг. Оставшийся в Петербурге посол Франции маркиз де Ла Шетарди, бывший любовник императрицы, исподтишка руководит профранцузской партией и благоприятствует браку юной Софии Анхальт-Цербстской; он осыпает комплиментами Иоганну и уверяет, что она призвана сыграть выдающуюся роль в брачных союзах. Посол говорит о необходимости сломить ужасного Бестужева, фанатичного сторонника сближения с Австрией. Для этого надо срочно воспользоваться приездом в Россию будущей невесты наследника трона. 10 февраля – день рождения великого князя. Если быстро гнать лошадей, можно к этому дню добраться до Москвы. Императрице будет приятно такое усердие. Что делать, придется преодолеть усталость! Иоганна, возбужденная интригой, просит Нарышкина поспешить с отъездом. В этой авантюре она мало думает о Фикхен. Однако мужу своему она напишет на каком-то жаргоне – смеси немецкого с французским: «Figchen southeniert die fatige besser als ich» (Фикхен переносит усталость лучше меня). Королю Фридриху II: «Дочь моя отлично переносит усталость; как молодой солдат, она презирает опасность, поскольку не знает о ней, ее восхищает величие всего окружающего». Ее главная забота – чтобы Фикхен перенесла все испытания и не заболела, ибо малейшее недомогание невесты великого князя может быть использовано против нее противниками прусских интересов. Императрица не потерпит невестку со слабым здоровьем. Так что все надо делать быстро и при этом не болеть.
Перед тем как уложить багаж, Софи успевает со своими статс-дамами посмотреть город. Она оказалась в центре карнавала. Толпа неторопливо веселится на ярмарке. Но девушку привлекают не разноцветные качели и не дрессированные медведи. Самое сильное впечатление у нее осталось от вида гвардейских казарм, этого исторического места: три года тому назад, выйдя отсюда, Елизавета завоевала трон. Она видит суровых гренадеров Преображенского полка – это они сопровождали царицу в ночь с 5 на 6 декабря 1741 года. Попросила она показать путь, каким они прошли до Зимнего дворца с криками «Да здравствует матушка Елизавета!». Рассказ об этом перевороте преисполняет ее вещим возбуждением. К обязанностям текущего дня она возвращается нехотя. А мать торопится. Все готово к отъезду. Выезжают в ночь. На рассвете белая дорога сливается с белым небом. И опять София восхищается необъятными просторами русской равнины. Все грандиозно в этой стране: расстояния, холод, политические страсти. Иоганна тихо хнычет. Вот уже несколько минут ей кажется, что глаза ее замерзли, а в ноздрях образовались сосульки. К счастью, вид русского эскорта, скачущего по бокам саней, напоминает ей, что она мать будущей невесты великого князя, тетка наследника русского трона, тайный агент короля Пруссии Фридриха, доверенное лицо и союзница посла Франции…
Сани мчатся по девственно-белому снегу. Движение не прекращается ни днем, ни ночью. В семидесяти верстах от Москвы в сани двух принцесс запрягают шестнадцать лошадей. Проезжая на бешеной скорости какое-то селение, сани задевают угол здания. С крыши экипажа падает железная перекладина и ударяет по голове и по плечу Иоганну. Она громко вскрикивает, и первая мысль ее: задание срывается. Как бороться с Бестужевым, когда на голове шишка и бок болит? София ее успокаивает: ничего не видно, нет даже синяка. Зато два гренадера-преображенца остались на снегу с окровавленными головами. Они сидели на передке саней и приняли главный удар на себя. Вокруг остановившегося поезда собираются крестьяне, перешептываются: «Великому князю суженую везут». Воейков приказывает оказать помощь раненым.
И вот уже кучер вновь взмахивает кнутом, подстегивая лошадей.
9 февраля, около восьми часов вечера, кортеж из тридцати саней добирается до Москвы и останавливается в Кремле, перед деревянным крыльцом царских палат. С момента, когда Иоганна получила в Цербсте приглашение от Елизаветы Российской, прошло пятьдесят дней. И вот она сейчас встретит женщину, перед которой трепещет вся империя. На последней промежуточной станции они с Фикхен переоделись в придворные платья, подаренные им императрицей. В своих «Мемуарах» Екатерина напишет: «Помню, на мне было платье-камзол без фижм переливчатого розово-серебристого цвета». Принц Гессен-Гомбургский провел принцесс в их апартаменты, и едва они успели привести себя в порядок, как прибежал великий князь Карл Петр Ульрих. При виде его у Фикхен больно сжалось сердце. Длинное лицо, глаза навыкате, безвольный рот – все признаки вырождения. В ее воспоминаниях он не выглядел столь уродливым и болезненным. Неужели так изменился с той встречи? Или, сама того не понимая, она идеализировала его черты? Во всяком случае, он проявляет большую радость при виде тетушки и кузины. Поприветствовав с прибытием по-немецки, он приглашает их проследовать к ее императорскому величеству.
Процессия проходит по анфиладе залов, полных вельмож в золотых мундирах и придворных дам в платьях, по элегантности не уступающих Версалю, на зависть Иоганны.
Она шагает как по облакам, опираясь на руку великого князя Петра. За ними выступает Фикхен под руку с принцем Гессен-Гомбургским. Как только процессия входит в приемный зал императрицы, противоположная дверь распахивается и появляется Елизавета Российская. Это высокая, красивая женщина лет тридцати пяти, с румяным лицом, полная, крепкого сложения, затянутая в платье с фижмами холодно-серебристого цвета с золотой вышивкой. Говорят, она весьма кокетлива. В ее гардеробе – пятнадцать тысяч платьев во французском вкусе и пять тысяч пар туфель. Как запишет позже София: «На голове ее было черное перо сбоку, волосы на прямой пробор, без парика, в прическу вкраплено множество бриллиантов». Девушка собрала все силы, чтобы не упасть в обморок при виде сверхъестественного существа, украшенного, как реликвия в драгоценной оправе. Но ей удается быстро совладать с собой. Ей придает силы сознание своей роли. Она склоняется в весьма грациозном реверансе на французский манер. Рядом с ней сияющая Иоганна бормочет какой-то комплимент императрице, благодарит за благодеяния и целует ей руку. И хотя Елизавета привыкла к проявлениям почитания такого рода, она тоже явно взволнована. Вглядываясь в черты Иоганны, она находит в них сходство с лицом покойного жениха. Переведя взор на Софию, она приятно удивлена ее свежестью, покорностью и умным выражением лица. Первое впечатление: выбор отменный. Дурачок Петр получит королевский подарок в постель. Сумеет ли он сделать счастливой эту девочку? Неважно!
