Интенсивная терапия. Истории о врачах, пациентах и о том, как их изменила пандемия - Гэвин Фрэнсис
Когда я связался с врачом из больницы в Абердине, она согласилась, что пациенту требуется срочная госпитализация. Я объяснил, что из-за шторма вертолеты скорой помощи не летали и паромы не ходили. Если мы действительно собирались вывезти пациента с острова, нужно было обратиться за помощью к береговой охране: только у нее были лодки и вертолеты, способные перемещаться в таких погодных условиях. Я мог убедить береговую охрану отвезти пациента в Керкуолл на лодке, но диагностические возможности местной больницы были ограничены, и там не было узких специалистов. Врач из Абердина ненадолго замолчала, переваривая информацию, а затем сказала: «Делайте все возможное, чтобы доставить пациента в больницу».
Береговая охрана не горела желанием везти пациента на лодке в такой шторм, но в итоге согласилась прислать вертолет с Шетландских островов.
Я отгонял от себя мысли о том, как буду справляться с трудностями, если коронавирус проникнет на остров. В напряженное время шотландская вертолетная скорая помощь безостановочно летала между городами и отдаленными районами, доставляя пациентов в тяжелом состоянии в больницы. В новых протоколах говорилось, что вертолеты не должны перевозить пациентов с коронавирусом. Если бы на острове кто-то заболел, нам пришлось бы вызывать специальную скорую помощь острова Мейнленд, которая ехала бы более двух часов, а затем организовывать обратный трансфер на следующем пароме по расписанию[11].
На каждом острове Оркнейского архипелага есть своя медицинская команда, и хотя они географически далеко друг от друга, у них схожая нагрузка и одинаковые проблемы. Врачи и медсестры еженедельно общаются по видеосвязи. Мы с медсестрой Карен сидели в кабинете островной клиники, когда врачи с других островов архипелага появлялись на экране. На видеоконференции мы поделились историями о трудностях, с которыми столкнулись за прошедшую неделю, и дали друг другу советы. Все переживали о том, как сдержать возможную вспышку. На многих островах врачи работали посменно, и, поскольку они то приезжали, то уезжали, существовала вероятность завезти вирус в сообщество, которому должны были помогать. Один из врачей прочитал онлайн-лекцию о рассеянном склерозе, особенно распространенном среди жителей больших высот, но настоящая цель видеоконференции была в том, чтобы медицинские работники, находящиеся далеко друг от друга, почувствовали себя менее одинокими.
В новостях говорили о жестком карантине в Ухане, за соблюдением которого пристально следили, и я подумал обо всех людях, сидевших в своих квартирах и привыкавших именно к такому типу видеоконференций. Нам требовались эти технологии, чтобы связывать врачей на разных островах архипелага, но в Ухане они нужны были для общения соседей, живущих на одной площадке.
Позднее я приехал в Керкуолл на примерку маски. Меня встретили во внутреннем дворике больницы и провели через дверь с тремя кодовыми замками. Женщина в бордовом медицинском костюме и очках со стальной оправой, предусмотрительно разложившая на столе разные маски пяти или шести видов, рассказала мне о каждом из них.
– Эти больше подходят женщинам, – сказала она, – а эти – людям с большой челюстью. Думаю, вам лучше начать с одной из этих.
Она протянула мне маску и попросила ее надеть. Это была белая маска в форме тарелки для хлопьев с кроваво-красными резинками. Надевая ее, я выглядел идиотом: сначала надел ее низом кверху и продел только одну резинку через голову. Женщина уже видела подобное много раз и сдержала улыбку.
– А, получается, обе резинки нужно продеть через голову, – сказал я, разворачивая маску. Она кивнула, но теперь уже с улыбкой.
Вероятно, в момент нашей встречи она зрительно измерила мои челюсть и нос, как настоящий знаток своего дела: маска села идеально и плотно прижалась к щекам. Удовлетворившись результатом, женщина кивнула.
– Я сейчас надену это вам на голову, – сказала она, встряхивая полиэтиленовый капюшон, серебристый со всех сторон, кроме одной. Спереди он был прозрачным, и там же было отверстие.
Я мысленно перенесся в начальную школу, когда, готовясь к Хэллоуину, раскрасил пакет под рыцарский шлем. Находясь в маске и капюшоне, я ощутил, как подкрадывается клаустрофобия. Женщина взяла маленькую бутылочку с распылителем и просунула ее в окошко на передней стороне капюшона.
– Это «Битрекс», – сказала она. – На вкус он ужасен. Просто дышите ртом и скажите мне, ощутите ли что-нибудь.
Она начала распылять средство, и, когда моя голова оказалась в тумане из мелких капель, я сделал несколько экспериментальных вдохов.
– Его наносят детям на ногти, чтобы они их не грызли, – сказала она. – Думаю, его раньше добавляли в отбеливатель, чтобы дети сразу его выплевывали.
Я вспомнил, что в детстве мне тоже наносили его на ногти, но вкус этого средства не перенес меня в те годы.
– Хорошо, дышите глубже. Вы должны по-настоящему наполнить легкие, – сказала она. Я послушно вдохнул. – А теперь громко считайте: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, – добавила женщина.
Мы сделали еще несколько упражнений внутри капюшона, но, несмотря на все усилия, я вообще не почувствовал никакого вкуса, и в итоге мне разрешили снять капюшон. Капли «Битрекса» висели в воздухе, и отдаленное напоминание о тех годах, когда я грыз ногти, витало в атмосфере этой современной больницы на Оркнейских островах. Я подумал о вирусе, который имитировал «Битрекс»: он не имел ни вкуса, ни запаха, как монооксид углерода, но был столь же смертельно опасен.
Вернувшись в Эдинбург 20 февраля, я снова погрузился в работу в клинике и иногда подрабатывал в эдинбургском медицинском центре для бездомных. За долгие годы моей работы он располагался в разных зданиях, но теперь временно находился в подвале старой церкви к западу от площади Грассмаркет. Эта церковь была построена в честь святого Кутберта, чудотворца из Нортумбрии, который, как сказал Беда Достопочтенный[12], «спасал нуждающихся от рук сильнейших, а нищих и беспомощных от тех, кто их угнетал». Она стоит на Спиттал-стрит, которая идет вдоль старой западной границы города. Оборонительных стен, которые когда-то были там возведены, давно нет, но в прошлом путешественнику, вошедшему в город со стороны Глазго, пришлось бы пройти мимо церкви и войти в арочные ворота, увенчанные головами предателей и злоумышленников.
Слово «бездомный» пробуждает у нас множество ассоциаций, и есть столько же способов быть бездомным, сколько людей, оставшихся без крова. Кто-то пытается переночевать у знакомых, кто-то ночует на улице, кто-то арендует жилье и не платит за него, а кто-то приходит в ночлежки. Есть люди, которых продали в рабство или изгнали из дома. Есть вышедшие на свободу заключенные, которым некуда идти, и мечтатели, столкнувшиеся с жестокой реальностью. Все эти люди поняли, что в гостиницах нет номеров, которые были бы им по карману.
У бездомных худшие показатели здоровья в обществе: ожидаемая продолжительность жизни мужчин составляет 46 лет, а женщин
