Артем Сергеев - Беседы о Сталине

Сталин постоянно курил трубку. У него уже были отработанные движения: он брал из коробки две папиросы «Герцеговина Флор», разламывал, разрывал и привычным движением, не глядя, ссыпал в трубку табак сначала из одной папиросы, потом из другой. Я не видел, чтобы он пользовался зажигалкой – всегда спичками. Это настолько отработано, что происходило автоматически по ходу разговора, в процессе работы.

Василий начал рано баловаться курением: где-то брал папиросу, закрывался в укромном уголке. При отце не курил. И старался, если отец приезжает, чтобы и запаха не было. Были конфетки мятные, «Пектус», кажется, которыми он старался заглушить запах. И никогда не брал папиросы из коробки отца!

На даче лежал ковер, а на нем длинная узкая полотняная светлая дорожка, которую постоянно стирали. По этой узенькой дорожке и ходили, чтобы не испачкать ковер, который не постираешь так легко. Сталин был очень аккуратным человеком во всем. Помню, он как-то просыпал немного пепла из трубки на ковёр и тут же сам щеточкой, ножиком его собрал.

У Сталина все жесты были очень размеренны. Он ходил размеренной походкой, как бы пружиня. Когда он говорил о важных вещах, чуть повышал голос, но всегда казалось, что при необходимости он ещё может его повысить. Он никогда резко не жестикулировал. И казалось: если потребуется, он может ещё шире развести руки, сделать жест более резким. Он ходил не быстро. И казалось, если потребуется – он может пойти быстрее. В выражениях он никогда не употреблял превосходных степеней: чудесно, шикарно… Он говорил «хорошо». Выше «хорошо» он не говорил, не оценивал. Мог сказать «годится». «Хорошо» – это было высшей похвалой из его уст. Но становилось ясно, что он имеет в виду более высокую оценку, нежели «хорошо». То есть казалось, что он всегда и во всем имел резерв. Не зря в военной науке отмечается, что в военном деле два человека сумели создать и сохранить резервы для решающих действий, сохранить так, чтобы решить вопрос в свою пользу – это Наполеон и Сталин.

Корр.: Умер Сталин на этой даче?

А.С.: Да. И после его смерти я там уже не бывал. Все там было закрыто. Ни Василий там уже не мог находиться, ни Светлана. И только года три назад я там побывал. За это время там произошли большие перемены.

+ + +

Мы закончили разговор, и Елена Юрьевна зовёт нас к столу. Каждое посещение Сергеевых заканчивается прекрасным обедом с неспешными разговорами, шутками, приятным общением. Елена Юрьевна – превосходная хозяйка, готовящая вкуснейшие пироги, салаты, жаркое. Не позволяет ей помочь ни в сервировке, ни в уборке со стола: «Я сама». Она потчует на протяжении всего обеда, но делает это ненавязчиво. Пьём кофе. Артёму Фёдорович оно не рекомендовано. Но по случаю гостей пьёт и он. «Катюша, ещё кофе?» – предлагает Елена Юрьевна. Я не отказываюсь. «Мамочка, – обращается к ней Артём Фёдорович, – мне тоже ещё кофе». «А ты больше не получишь. Только чай», – Елена Юрьевна шутливо категорична. «Елена Юрьевна, – обращаюсь к ней, – у вас редкий дом, где с гостями считаются больше, чем с хозяевами».

Меня всегда провожают. Если очень спешу к электричке, то до калитки и потом машут мне вслед; если располагаем временем, то идём до дороги. Этот раз тёплым погожим вечером неспешно идём до дороги, на прощание целуемся. Дальше иду одна, оборачиваюсь: Елена Юрьевна озабоченно говорит что-то Артёму Фёдоровичу. Она – постоянно в заботах о нём. Её жизнь – служение ему. Удивительно гармоничная пара!

И.В. Сталин, Н.С. Аллилуева, Е.Д. Ворошилова, К.Е. Ворошилов. Сочи, 1932 г.

Договариваемся по телефону с Артёмом Фёдоровичем об очередной встрече, чтобы поговорить о даче в Сочи. Мы всегда пытаем друг друга, когда кому удобней: давайте, как удобно Вам. Нет, скажите, когда удобно Вам. Сообщаю, какой электричкой приезжаю. От платформы иду в дому Сергеевых. Артём Фёдорович вышел меня встречать к дороге. Он всегда очень радушен и приветлив: улыбается, пожимает руку, интересуется, как дела и здоровье. Открываем скромную калиточку. Думаю о том, что за эту ручку брался и незабвенный друг Артёма Василий Сталин. К дому ведёт дорожка, вдоль которой растут великолепные розы – подарок друзей из Донбасса. С этим городом Артёма Фёдоровича связывают давние, не просто дружеские, а сердечные отношения. Он буквально влюблён и в город, и в самих донбасцев, тоже частых гостей в его доме. Да и он, особенно раньше, был нередким гостем у своих друзей-шахтёров, до сих пор свято чтящих память его отца, легендарного революционера товарища Артёма. Возле крыльца – куст жасмина в самом цвету. Запахи! Артём Фёдорович предлагает расположиться для разговора на террасе. Место просто райское: большие окна позволяют видеть весь сад. Обстановка располагает к неспешной беседе. Много фотографий, которые рассматриваю по ходу разговора. Вот Артём, вот они с Василием на военном корабле, вот они плавают, вот Василий сидит в лодке, только что искупавшись, с мокрыми волосами. Вот Сталин, Будённый с племянницей, Артём, Василий, Светлана. Фотографии из семейного альбома. Некоторые, возможно, вообще остались в одном экземпляре. Артём Фёдорович с сожалением констатирует, что у него разными способами пропали многие фото: то брали журналисты и не возвращали, то вдруг просто исчезали непонятным образом.

Сегодня мы договорились беседовать о даче в Сочи. Рассказ иллюстрируют интереснейшие фотографии из домашнего архива Сергеевых.

+ + +

А.С.: В 1933 году по проекту архитектора Мержанова, того, кто проектировал и дачу в Волынском, была построена дача в Сочи. Как и любил Сталин – двухэтажный кубик, покрашенный, в том числе крыша, в зеленый цвет – под цвет местности. Сталин не любил яркие тона. Размером дом был 9 на 9 приблизительно. Домик располагался на взгорочке.

Коридор шел от входа в сторону моря до самой терраски, до веранды. Дом был этим коридорчиком как бы разделён от входа до задней стенки, обращенной к морю. Далее туалет, лестница на второй этаж, маленькая служебная комнатка. Потом там, кажется, Светлана размещалась. Слева маленькая комната вроде чуланчика. Далее комната, где располагались гости. И прямой выход на веранду. На втором этаже, если встать лицом к морю, направо было две комнатки, туалет, налево, по-моему, чуланчик. На втором этаже были комнаты, где жили Сталин и, когда приезжал, Киров.

От дачи к морю шла зигзагообразная дорожка. По ней можно было ехать на машине: расстояние по дорожке до моря было километра полтора. Дорожки на даче были посыпаны мелкой морской галькой.

Был небольшой, отдельно стоявший служебный домик для охраны. На территории дачи находилась минимальная охрана: редко можно было увидеть больше двух охранников.

Территория была огорожена, но не сплошным непроницаемым деревянным забором, а штакетником, были ворота, выходившие прямо на Приморское шоссе: направо в Сочи, налево на Мацесту, и далее на Гагру и Сухуми. Ворота были лёгкие, перейти через дорогу – и сразу берег моря.

Корр.: Это была личная дача Сталина?

А.С.: Нет, это была государственная дача. У Иосифа Виссарионовича вообще ничего в собственности не было. Только ружьё, подаренное английскими рабочими, патроны к нему он покупал, ещё был небольшой ковёр с изображением Ленина, подаренный туркменскими ковроткачихами. Он висел у него над кроватью в Кремлёвской квартире.

Корр.: А как Сталин собственно отдыхал на даче, как проводил досуг?

А.С.: Сталин любил играть в городки, и на дачах были разбиты городошные площадки. В Сочи площадка была немножко выше дачи. В Сочи он играл с Кировым, Будённым. И Сталин, и Киров, и Будённый очень любили и много играли в городки. У каждого был свой стиль игры. Сталин бросал биту метко и очень размеренно. Можно сказать, что лишние силы он в удар не вкладывал. Киров бил посильнее. Будённый бил так, что бита втыкалась в ограждение, пробивала его – настолько мощный был удар, сильный сам по себе. Рука у Будённого была просто железная.

Эта игра была хорошей разминкой. И как бы проверкой самого себя: а не притупился ли глаз? Не ослабла ли рука? По ходу игры всегда шёл разговор. Часто в таком разговоре конкретные события обсуждались. Причём, обсуждались они таким образом: вот какие-то события. И кто-то как-то ударил, каков удар, куда-то залетела бита – слишком далеко или не долетела. С юмором это объяснялось, комментировалось. Или промазал кто-то. Припоминались по ходу обсуждения игры какие-то конкретные события. То есть игры, о которой можно говорить как о развлечении, не было. Была игра, которая происходила как бы между делами, служила при этом и разрядкой. Очень остро, остроумно шутили. Юмор к чему-то всегда относился, был по конкретному поводу или касался конкретного лица.