Юрий Копаев - Записки героя труда. Том 1. Мемуары
Представьте, что будет, если война на Украине продлится 10 лет! Остановить это безумие очень сложно и возможно только совместными усилиями Украины, Евросоюза и России! Другого пути нет, и не может быть.
Вор в законе (Против притчи не поспоришь.)
Моя профессия обеспечивала мне широчайший круг общения. Имел честь быть знакомым и с президентами, и с рабочими высочайшего уровня профессионализма. Иногда в этот круг судьба затягивала странных, необычных людей. Например, была встреча с моим близнецом по дате рождения (см. рассказ «Астрологические близнецы»). Поведаю о человеке, знакомство с которым навело меня на интересные размышления и всколыхнуло много воспоминаний.
Я находился уже в пенсионном возрасте. Возникла необходимость в замене сустава, и я оказался в больнице. Соседом по палате был человек моего возраста с таким же диагнозом. Одновременно мы проходили подготовку к операции, саму операцию, реабилитацию. Почти полуторамесячное общение сблизило нас. Общей оказалась не только болезнь, но и воспоминания о юности. Оба мы были из Москвы, из многодетных интеллигентных семей, у обоих отцы пропали без вести на фронте и, как результат – безотцовщина со всеми вытекающими последствиями. Совпало даже второгодничество, «подворотня», приводы в милицию. С 17-ти лет совпадения прекратились, и жизни наши пошли в разные стороны. Я начал много и тяжело работать, дослужился до высшего профессионального уровня в своей сфере деятельности; он же, по воле случая, загремел в детскую колонию. Виной его была всего-то драка с «ножичком». Жизнь начала мотать его, как на качелях: заключение-свобода, опять заключение и т. д. Результат – он стал вором в законе. Каждый из нас мог оказаться на месте другого, но судьба распорядился так, как ей было угодно.
Сосед оказался человеком интересным, приятным в общении: начитанный, рассудительный, хорошо играл в шахматы и карты. Но внешность у него была неприглядная – весь в наколках с головы до пят. Когда врач его осматривал, вся лечащая братия сбегалась посмотреть на «живопись». Странно, но он стеснялся и просил посторонних выйти. Смысла татуировок мы не понимали, он же утверждал, что в них вся его «трудовая биография» и «профессиональные достижения». Был он, видимо, честолюбив, не любил проигрывать, но победителя уважал. По его манере вести беседу я понял, что он склонен уходить от конфликта: чувствует логику собеседника и вовремя прекращает разговор, и умело предугадывал следующую фразу разговора. Нецензурных выражений практически не употреблял даже для «красного словца», в отличие от меня.
Семьи у него не было, однако он усыновил мальчика, по его словам, за деньги. В то время его приёмный сын учился на третьем курсе технического вуза. Я помогал соседу писать для сына курсовую работу. Братва, навещавшая его, приносила специальную литературу. Как ни странно, сосед обладал техническими познаниями. Общаясь с ним, я лишний раз убедился, что профессионалы бывают в каждом деле. А он, видимо, был профессионал, к тому же востребованный. Из больницы его раза два увозили на «разборки» и «стрелки» в качестве консультанта. За каждый выезд он получал не менее четырёхсот долларов. За время нашего знакомства я ни разу не слышал из его уст сожаления о прожитой жизни. По статусу ему полагалось охрана, и она была у него даже в больнице. Я это понял сразу.
Дело в том, что у меня был опыт общения с персонами, имеющими телохранителей. Приведу три случая из моей жизни за всю мою трудовую деятельность. Первый. В качестве главного конструктора я создаю выставку, которую курирует член Политбюро КПСС Кириленко (в лицо я его не знал). На стройке он появился инкогнито без охраны и стал выуживать информацию о реализации выставки. У меня был принцип «начальник моего начальника – не мой начальник!» Так как мне было приказано не выдавать никакой информации конкурентам, я послал его к своему начальству и стал выдворять со стройки. Тут же, откуда ни возьмись, появились двое мужчин и, скрутив меня в «конверт», провели со мной «разъяснительную» работу, а позже меня чуть не уволили со службы. Второй. Принимаю участие в создании выставки «250 лет Академии наук» в качестве главного конструктора. Меня угораздило вступить в конфликт по техническому вопросу с куратором выставки, и.о. президента Академии наук (он был пожилой дядечка). На одном из совещаний я вступил с ним в пререкания, он, не имея аргументов, перешёл на личности, стал критиковать мою прическу а-ля – Битлз. От чрезмерного волнения ему стало плохо. Тут же двое мужчин вывели меня из зала и начали запугивать: «Если с ним что лучится, Вам несдобровать!» Меня не отпускали, пока он не пришёл в себя. Кроме того он выяснилось, что без меня выставку открыть будет сложно. Меня отпустили и убедительно попросили с ним не спорить.
Третий. Уже в новой России мне пришлось общаться с крупным дельцом, который открыл модное молодёжное кафе в Москве, будучи кандидатом в президенты. После выборов, он хотел поговорить со мной как с главным дизайнером на предмет открытия ещё сорок таких же кофе. У него была двойная охрана. Первая – милиция с оружием, а вторая (разрешённая бывшим московским мэром) – наёмники с автоматами «Узи». Меня тщательно обыскали и попросили открыть сумку. Мне было противно, что меня обыскивают, как последнего фраера. Я отказался, и они доложили боссу. Он встал, подошёл к моему столику и поздоровался за руку. В беседе, когда я попытался открыть сумку и что – то ему показать, тут же подскочила охрана. Он жестом их урезонил.
Охрана у моего соседа по палате была своеобразная: люди, имеющие вид мед братьев, совсем на них не похожие; посетители, приходящие к нему в любое время; врачи, смотрящие ему в рот, выполняющие все его желания и прихоти. После выписки из больницы мы никогда больше не общались. Я дал ему свой мобильный телефон, но звонка не последовало. Для конспирации он пользовался пейджером, а я не люблю писать смс, предпочитаю личное общение «с глазу на глаз».
Сравнивая наши жизни, я пришёл к печальному выводу. Он всю жизнь воровал, наносил ущерб государству и людям. Я всю жизнь много и тяжело работал, приносил только пользу. Он прожил жизнь и в тюрьме, и на воле безбедно; находясь в пенсионном возрасте, мог сам оплатить дорогую операцию. Я же вынужден доживать на нищенскую пенсию, и операцию сам оплатить не могу. Вывод: что-то в нашем государстве не так!
В России воровали всегда. Но и при «проклятом царизме», и при «советах» государство на уровне закона и общество на уровне светской и религиозной морали строго осуждали воровство. На уровне правоприменительной практики, конечно, были отклонения, но, в общем, государство стояло на страже закона.
В современной России воровство расцвело махровым цветом. Структура воровства имеет вид пирамиды.
Верхушка: власть предержащие и олигархи. Им закон не писан, они сами пишут закон! Написанные ими законы позволяют законно грабить страну и население. То приватизацию объявят, то дефолт организуют, то налоги повысят, то Стабфонд в США разместят, то рубль «опустят» – всё по закону!
Средняя часть пирамиды: чиновники среднего звена, судейские, полицейские, воры в законе и т. д. Они воруют, пока им разрешает верхушка. Периодически и эпизодически их наказывают как для их устрашения, так и для успокоения народа (ниже я приведу притчу на эту тему).
Нижняя часть пирамиды – все остальные воры, масштаб деятельности которых широк, но мелок. Здесь много случайных людей, которые воруют по нужде. Вот их-то в основном ловят и сажают.
Самое страшное случается, когда воры «не под законом» из разных стран начинают разборки с применением армий (локальные войны), как сейчас происходит на Донбассе.
Размышляя о наказании за воровство, я вспомнил старую притчу.
Многодетный вор пошёл на каждодневную работу – грабить зажиточных горожан, но произошла оказия. Залезая в окно чужого дома, он поскользнулся, ступив на подоконник, и грохнулся о землю, поломав себе ноги и рёбра. В большой семье не стало кормильца. Нищета пришла в дом. Земляки, как могли, стали поддерживать нищенское существование семьи вора. Вор пошёл к правителю искать справедливости. Правитель провел надлежащее расследование, убедился, что человек шёл на повседневную работу и получил увечье, а семья лишилась кормильца. Вызвал архитектора дома, с которого грохнулся вор, и обвинил его. Архитектор переложил вину на прораба. Прораб заверил правителя, что он всё сделал по картинке, и переложил вину на каменотеса, который тесал подоконник и всё сделал не так. Каменотес стал утверждать, что он обтесал камень строго по рисунку, но только отполировал поверхность, чтобы легче было убирать пыль с подоконника. Хотел – как лучше! Правитель распорядился наказать каменотёса, чтобы никто не смел, принимать самостоятельных решений. Казнь назначили в праздничный день принародно. Когда на виселице палач стал надевать каменотёсу петлю на шею, она оказалась мала, так как у камнетеса была слишком большая голова. Произошла задержка в исполнении приговора, и правитель возмутился. Ему рассказали о причине неисполнения приговора и спросили, что делать? Правитель принял решение: взять из толпы кого угодно и повесить, чтобы правосудие свершилось, ведь народ ждать не любит!
