Евгений Кобелев - Хо Ши Мин

Довольно скоро идея вторжения во Вьетнам приобрела в Чунцине телесную оболочку и оформилась в правительственных документах в виде лозунга «Хуа цзюнь цзинь Юэ» — «Вступление китайской армии во Вьетнам». Реализация этого лозунга началась с попыток создания среди вьетнамских иммигрантских кругов прокитайской «пятой колонны». Наибольшие надежды в этом плане возлагались в Чунцине на бывших сторонников разгромленной французами Национальной партии Вьетнама, которые долгое время жили в Китае и активно сотрудничали с Гоминьданом. Гуансийские власти получили из Чунцина предписание сформировать из лояльных вьетнамских иммигрантов широкую революционную по форме организацию, которая послужила бы со временем нужным прикрытием для осуществления плана «Хуа цзюнь цзинь Юэ».

В октябре 1942 года на территории провинции Гуанси была создана такая организация, получившая претенциозное название — «Революционная лига Вьетнама». В состав ее ЦК вошли люди, тесно связанные на протяжении многих лет с Гоминьданом. Среди них первым среди равных считался небезызвестный Чыонг Бой Конг, генерал гоминьдановской армии. Его позиции решительно оспаривал лидер Национальной партии By Хонг Кхань. Весьма одиозной фигурой был еще один член ЦК лиги — 70-летний Нгуен Хай Тхан. Он эмигрировал в Китай в 1912 году и уже успел даже позабыть родной язык. Одно время он сотрудничал с Фан Бой Тяу, поэтому напыщенно величал себя его преемником. Среди же китайцев он снискал известность в совершенно другой области — был довольно ловким гадальщиком и предсказателем судьбы, зарабатывая на этом большие деньги.

С первого же дня деятельность Революционной лиги оказалась парализованной яростной грызней за лидерство, начавшейся между названными деятелями и их сторонниками. В дополнение к этому секция Вьетминя в Юньнани телеграфировала Чан Кайши и командующему 4-м Гуансийским военным округом Чжан Факую, что она не признает созданную Революционную лигу, так как эта организация не имеет своих представителей внутри Вьетнама, а ее ЦК возглавляется китайским генералом. Чжан Факуй неожиданно с вниманием отнесся к этому протесту. Он был крайне заинтересован в том, чтобы привлечь на свою сторону Вьетминь, который, как он уже доподлинно знал, пользуется широкой поддержкой вьетнамского населения. Готовя базу для вторжения китайских войск во Вьетнам, Чжан Факуй направил в партизанскую зону Вьетбак своего доверенного представителя. По возвращении тот сообщил:

— Более 80 процентов населения в нескольких провинциях, которые мне удалось посетить, поддерживают Вьетминь. Если мы хотим чего-либо добиться во Вьетнаме, надо всенепременно установить контакт с Вьетминем.

Время подхлестывало чанкайшистов. Мировая война, это было ясно всем, близилась к концу. Красная Армия после Сталинградской победы уверенно гнала гитлеровские полчища на запад. Американцы потопили японский флот в юго-восточной части Тихого океана. Появилась реальная возможность высадки войск англо-американских союзников на Индокитайском полуострове. Не могли не тревожить Чунцин и крепнущие день ото дня внутри Вьетнама позиции Вьетминя, с которым чанкайшистам не удалось пока найти общий язык. Одним словом, обстоятельства складывались таким образом, что разработанный план вторжения чанкайшистской армии во Вьетнам мог так и остаться лишь проектом на бумаге.

Все это заставило Чан Кайши изменить тактику. Он поручил Чжан Факую срочно разобраться в делах Революционной лиги и решить возникшие проблемы. В августе 1943 года в Лючжоу был создан комитет по подготовке конференции вьетнамских патриотических сил с участием представителей Вьетминя. Начало подготовки конференции совпало по времени с переводом Хо Ши Мина из Гуйлиня в Лючжоу. Когда Чжан Факую доложили, что в лючжоуской тюрьме находится, как полагают, авторитетный представитель Вьетминя, тот сразу же решил сыграть на этой карте и отдал приказ об освобождении Хо Ши Мина. Это произошло в сентябре 1943 года. Таким образом, Хо Ши Мин находился в заключении в общей сложности 13 месяцев.

«Птицей в лесу чувствует себя узник, выпущенный из неволи», — говорят в Китае. Но, очутившись на свободе, Хо Ши Мин еще долго находился в сетях пережитых кошмаров: у него резко ослабло зрение, ноги дрожали и не повиновались при ходьбе. «Слепой ревматик! Кому нужен такой борец?» — с горечью думал он. Но его воля снова оказалась сильнее превратностей жизни. Каждый день он ходит в горы Сифэншань, тренируя ноги, взбирается на кручи, а по ночам до боли в глазах всматривается в темноту, пытаясь восстановить зрение. Это было изнурительно, но приносило пользу — здоровье постепенно восстанавливалось.

Вначале Хо Ши Мин наотрез отказался от предложения войти в состав подготовительного комитета:

— Я столько ждал свободы, что теперь не вправе терять зря ни одного дня. На родине меня ждут важные и неотложные дела. А здесь вместо меня поработают другие наши представители.

Однако на следующий день он получил от Чжан Факуя письмо, в котором тот просил все-таки принять участие в подготовке намеченной конференции, причем просьба была изложена в таком тоне, что не оставалось никаких сомнений: Чжан Факуй рассматривает его согласие как плату за освобождение. Стал ясен замысел чанкайшистов — использовать авторитет Хо Ши Мина во вьетнамских патриотических кругах в политических целях, в интересах своего пресловутого плана «Хуа цзюнь цзинь Юэ».

В этой связи возникает вопрос, знали ли в Гуанси и Чунцине, что Хо Ши Мин — это Нгуен Ай Куок?

Ветеран революции Ле Тунг Шон, который вместе с Хо Ши Мином был в те дни в Южном Китае и вошел вместе с ним в состав названного подготовительного комитета, утверждает, что чанкайшисты знали, с кем имеют дело. Среди членов подготовительного комитета был некто Чан Бао, который в 1925–1927 годах жил в Кантоне, был причастен к деятельности Товарищества и довольно хорошо знал «товарища Выонга». В описываемые же дни Чан Бао ревностно служил чанкайшистам, и было бы странно, если бы он не сообщил своим хозяевам, кто такой Хо Ши Мин на самом деле, тем более что это новое имя ни вьетнамским иммигрантам, ни китайцам ничего не говорило.

Можно утверждать почти со стопроцентной уверенностью, пишет Ле Тунг Шон, что не только Чан Кайши, но и лидеры Революционной лиги доподлинно знали, что Хо Ши Мин — это Нгуен Ай Куок. Именно потому, что чанкайшисты знали, с кем в действительности имеют дело, они и обращались с Хо Ши Мином после его освобождения подчеркнуто радушно и уважительно. Еще бы! Ведь Хо Ши Мин — Нгуен Ай Куок — это видный деятель международного коммунистического движения, популярный вьетнамский революционер. Власти Чунцина поступили бы весьма недальновидно, если бы не попытались использовать его высокий авторитет в своих целях. К тому же и времена настали другие. Гоминьдан выступал в едином фронте с КПК в борьбе против японской агрессии, а в странах, подвергшихся гитлеровскому нашествию, в авангарде борцов против агрессоров шли коммунисты. Почему бы в этих условиях Чан Кайши не сделать попытку наладить сотрудничество с «большевиком» Нгуен Ай Куоком в борьбе против Японии в Индокитае? Короче говоря, делает заключение Ле Тунг Шон, Хо Ши Мина освободили только потому и тогда, когда чанкайшистам стало известно, что это действительно один из руководителей вьетнамского освободительного движения.