Александр Пресняков - Над волнами Балтики

- Ты не рехнулся?

Убедившись по выражениям, что я еще в добром здравии, тут же уходит от самолета.

...Руководитель полетов включает рубильник. На полосе в направлении взлета вспыхивают огоньки. Я вижу лишь два самых ближних. Их удаление пятьдесят и сто метров. Дальше все скрыто стеной непроглядного мрака.

Начинаю разбег. Колыхнувшись, огни побежали навстречу. Радужными факелами они вылетают из мороси и исчезают под крыльями. На циферблате прибора стрелка перевалила за скорость отрыва. Нужно еще подождать. Машина слишком тяжелая. Секунда, другая - теперь уже можно. Плавно тяну штурвал. Самолет отрывается. Немедленно ставлю кран шасси на "убрано". И... страшный удар сотрясает машину. Накренившись, она задевает крылом за сверкающий лед, ударяется фюзеляжем о полосу и с ужасающим грохотом скользит по земле.

Постепенно скольжение прекращается. Выключив аккумулятор, выпрыгиваю из кабины на землю. Вижу: Иванов и Скляренко, живые и невредимые, стоят у разбитого фюзеляжа. Оглядев самолет, по вмятине на капоте убеждаюсь, что причиной падения явился удар обо что-то правым мотором. Кругом тишина. В тумане не видно ни зги. Кажется, мы остались одни в целом свете.

- Вроде бы живы? - шепчет Скляренко. - Только куда нам идти? Ни огней, ни предметов не видно.

В стороне сквозь туман промелькнули два огонька.

- Фары! - кричит Иванов и выстреливает ракету. Огоньки приближаются к нам. Из эмки выходит Борзов.

- Значит, здесь загудели, голубчики? - говорит он угрюмо. - Самолет расчехвостили в дым. Хорошо, что хоть живы остались. Как объясните причину?

- После отрыва непонятный удар. Самолет зацепился за землю крылом и упал. Остальное вы видите.

- С ударом пока не согласен. Причина, пожалуй, не в этом. Машина обледенелая. Подорвали без скорости. Она на крыло и свалилась. Ошибка элементарная, наиболее вероятная для подобных условий. Но нужно ее доказать. Едем на полосу. На ледке свежий иней. Место отрыва колес мы определим. От него по спидометру отсчитаем длину разбега. И все станет ясно даже в таком тумане.

Усевшись в машину, медленно едем вдоль следа от фюзеляжа. Показались огни полосы. На ледке продолжают виднеться четкие борозды. Вот они кончились. Значит, до этого места машина летела. Немного дальше следы от колес покажут место отрыва. Левее, на полосе, что-то чернеет. Повернули туда. Перед нами - автомашина - маслозаправщик, лежит на боку. Рядом стоит огорченный шофер. Борзов открывает дверцу кабины.

- Как ты здесь очутился, приятель?

- Проезжал через полосу, товарищ майор. Вдруг громыхнуло что-то по кузову, и машина перевернулась.

Борзов оглядел покореженный кузов.

- Вот и причина. Искать больше нечего. Удачно ты его мотором по заду ударил. А если б кабиной?.. Не иначе в сорочке родились. И вообще, вам всем повезло. Садитесь в машину. Поедем начальству докладывать...

"22 февраля. Сегодня Колесник летал на разведку. В Балтику Павел пробиться не смог, но в Финском заливе обнаружил и атаковал транспорт противника".

"23 февраля. Красной Армии двадцать шесть лет. Перед строем полка проплывает гвардейское Знамя. Командир объявляет Указ о награждении полка орденом Красного Знамени. Звонким, радостным голосом он поздравляет весь личный состав. Перекатом гремит "ура". Ветераны и молодежь обнимают друг друга.

Раздается команда "Смирно". Склонив полотнище Знамени, минутой молчания чтим светлую память погибших товарищей. Они вместе с нами, в одном строю. Их боевыми делами, их кровью и жизнью завоевана эта награда.

Снова звучит команда. Майор Калашников объявляет Указ о присвоении звания Героя Советского Союза Григорию Васильеву и Павлу Колеснику. Григорий и Павел одновременно взлетают над шумной толпой.

- Не убейте героев! - смеется Борзов. - Оставьте живыми хоть для рукопожатия".

"27 февраля. Сегодня отличился Стрелецкий. Какой же Петр молодец!.."

Бежим от стоянки к самолету капитана Стрелецкого. С остановленными моторами он одиноко маячит в конце полосы. На борту даже издали виднеется надпись: "Мы сделаем". Подпрыгивая на ухабах, нас обгоняет санитарная машина. Кто у них ранен? Почему самолет не рулит на стоянку?..

Петр взлетел на разведку еще до рассвета. В донесении сообщил, что погода плохая, но в Балтику удалось проскочить. На исходе третьего часа было получено радио: "Торпедировал транспорт пять тысяч тонн". А минут через десять - второе: "Задание выполнил, имею раненого".

Ожидали его на стоянке. Самолет прилетел через пять с половиной часов и с ходу пошел на посадку. Пробежав до конца полосы, он чуть развернулся и замер.

Теперь уже видно, как штурман Николай Афанасьев и стрелок-радист Иван Трусов вынимают из кабины Петра. Видимо, он без сознания. Одежда перемазана кровью.

Как же он посадил самолет? Как долетел из туманной Балтики?..

Врач полка Лебедев хлопает дверцей кабины, и "санитарка" срывается с места. У самолета никто не остался. Афанасьев и Трусов уехали с раненым.

- Помоги отрулить на стоянку, - просит бежавший вместе со мной инженер эскадрильи.

Залезаем на самолет и не верим глазам. Кабина залита кровью. Пол и приборы, штурвал, парашют, даже на стеклах красные пятна. Местами кровь загустела, засохла, местами свисает свежими каплями.

- Бедный Петро! Как же он прилетел? - схватился за голову инженер Лебедев. - В такую кабину и сесть невозможно. Пойду подгоню со стоянки тягач.

* * *

В знакомом мне кабинете врача Дановича все тот же заваленный снимками стол и широкий диван, на котором он отдыхает не раздеваясь.

- Долго возился я с вашим Петром, - говорит Федор Маркович, устало потирая затылок, - Крупнокалиберной пулей разбиты все кости в коленном суставе. Рана в тридцать сантиметров длиной. Потеря крови неимоверная. Я вообще не способен понять, как он сумел после этого выжить. Главное, видимо, сила характера, воля. Мы, медицина, пожалуй, потом. Нам удалось поддержать эту волю. Кризис, конечно, уже миновал. Но он очень сильно ослаб. Других не пускаю, тебе отказать не могу. Подожди, подпишу назначения...

- Здорово, Петро!

- Здорово, Сашко, - еле шевелит губами Стрелецкий.

Бледная, иссиня-бледная кожа лица. Заострившийся нос. Под глазами мешки. Темно-красные веки. Только глаза, как и раньше, живые.

- Стукнуло в левую ногу на боевом, перед сбросом торпеды. Сначала даже не понял, что ранен. Только когда на педаль надавил, левую сторону пронзило болью. Но сгоряча все равно не дошло. Довернул самолет и прицелился точно. Два сторожевых корабля прикрывали. Били по мне, понимаешь, в упор. Как я из этого пекла убрался?! Голова закружилась, когда разглядел, что из дырки в унте кровь струей, выбегает. Перед глазами туман, и не пойму, что со мной происходит. Тут я собрался и сам себя выругал: "Что ты раскис, как кисейная барышня? Крови своей на ноге испугался? Ну-ка за дело, пока вся не вытекла!" Отстегнул ремешок от планшета и накрепко ногу выше колена перетянул. От этой работы выдохся здорово. Сразу же в сон меня стало клонить. Пришлось сказать Николаю, что ранен.