Владимир Сысоев - Анна Керн: Жизнь во имя любви

С 1881 года Юлий Михайлович был женат на Л. И. Скворцовой, которая всю жизнь посвятила заботам о муже. Их дочь Зинаида Юльевна Шокальская много лет работала директором Центрального музея почвоведения имени В. В. Докучаева Академии наук СССР.

Екатерина Ермолаевна до конца дней своих жила в семье сына в квартире на Английском проспекте и умерла 6 февраля 1904 года. На этом доме теперь установлена мемориальная доска, посвященная академику Шокальскому. После смерти матери Юлий Михайлович обнаружил в кладовке её портрет работы неизвестного художника, изрядно помятый и поцарапанный. Один из лучших учеников Репина отреставрировал портрет, и он долго висел в кабинете Шокальского. Зинаида Юльевна хранила его до самой смерти (24 января 1961 года); сейчас портрет Е. Е. Шокальской–Керн находится в экспозиции Пушкинского музея–заповедника в Тригорском.

Академик Шокальский писал о матери музыковеду А. Н. Римскому–Корсакову: «Она скончалась в 86 лет и до последнего момента была ясна в мыслях и вспоминала Михаила Ивановича постоянно всегда с глубоким горестным чувством. Очевидно, она его любила до конца своей жизни». Год её смерти совпал со 100–летним юбилеем великого русского композитора. «Страдая какой–то манией истребления, – сообщил Юлий Михайлович в 1905 году Б. Л. Модзалевско–му, – она в конце жизни сожгла свою переписку с Глинкою».

Михаил Иванович Глинка умер 3 февраля 1857 года. Анна Петровна присутствовала на панихиде в Конюшенной церкви. «Его отпевали в той же самой церкви, – вспоминала она, – в которой отпевали Пушкина, и я на одном и том же месте плакала и молилась за упокой обоих!»

Анна Петровна вместе с мужем часто навещала свою старинную подругу, сестру Пушкина Ольгу Сергеевну. В письме сыну от 19 мая 1857 года О. С. Павлищева упоминает об одном таком визите: «Виноградский неизбежный читал свои поэтические произведения, которые совсем не дурны»[69].

Осенью 1857 года князь С. А. Долгоруков вышел в отставку и отправился со всей семьёй за границу. Домашнему учителю его детей Маркову–Виноградскому было предложено последовать с ними, но без жены и сына, на что он, разумеется, не согласился. Правда, Александр Васильевич в дневнике изобразил ситуацию несколько иначе – написал, что 30 сентября Долгоруковы просто «отказали ему в продолжении занятий, не вознаградив за трёхлетний труд ничем». Между тем Александрина Долгорукова пыталась пристроить его на государственную службу и рекомендовала его сначала М. Н. Мусину–Пушкину, затем князю П. А. Вяземскому и А. С. Норову; но ничего не удалось сделать, поскольку в послужном списке Александра Васильевича была запись о его судимости.

Оставшись, таким образом, снова без средств к существованию, в январе 1858 года супруг Анны Петровны вынужден был продать своё сосницкое имение. Некоторое время он перебивался частными уроками у своих родственников Львовых. Наконец 21 февраля 1858 года благодаря хлопотам правителя дел Министерства государственных имуществ Василия Матвеевича Лазаревского, с которым Маркова–Вино–градского свёл по дружбе харьковский помещик Розалион Сошальский, а также старому знакомству и отдалённому родству Анны Петровны с М. Н. Муравьёвым–Виленским Александр Васильевич получил место в Департаменте уделов с годовым жалованьем в 600 рублей.

Михаил Николаевич Муравьёв (1796—1866) 16–летним офицером сражался на Бородинском поле, где получил тяжелое ранение в ногу, участвовал в Заграничном походе русской армии. Он сыграл довольно заметную роль в декабристском движении: участвовал в Священной артели, в 1817 году вступил в Союз спасения, основателем которого был его брат Александр; затем стал членом Союза благоденствия и являлся одним из авторов его устава – «Зелёной книги». Но после московского съезда 1821 года он отошёл от организации. По меткому замечанию историка и литературоведа П. Е. Щёголева, Муравьев «притаился в своём имении в глуши Рославльского уезда Смоленской губернии»; тем не менее в январе 1826 года он был арестован.

Показания Муравьёва, данные Следственному комитету, несмотря на внешне покаянный характер, представляют собой блестящий образец скрытности. Из целей Союза благоденствия он назвал только «помощь бедным, противоборство пороку и распространение просвещения». Много рассказал он о борьбе с голодом в 1820 году в Смоленской губернии – эта крупная общественная акция Союза благоденствия показала его возможности и крайне обеспокоила правительство. В июне 1826 года М. Н. Муравьёв после полугодового содержания в Петропавловской крепости был освобождён с оправдательным аттестатом.

С тех пор он верно служил самодержавной власти: был витебским вице–губернатором, могилёвским гражданским губернатором, участвовал в подавлении Польского восстания 1830—1831 годов, потом назначался курским военным губернатором, директором Департамента податей и сборов, сенатором, членом Государственного совета. В 1856 году он получил чин генерала от инфантерии, затем занял должность председателя Департамента уделов, а позже – министра государственных имуществ. В 1863 году, во время очередного Польского восстания, Михаил Николаевич был назначен виленским, гродненским, ковенским и минским генерал–губернатором, командующим войсками Виленского военного округа. После подавления восстания получил в 1865 году от императора титул графа и прибавление к фамилии «Муравьёв–Виленский», а от народа – прозвище «вешатель» (ему приписывается фраза «Я не из тех Муравьёвых, которых вешают; я из тех, которые вешают»).

Анна Петровна (в ту пору 12–летняя девочка) познакомилась с 16–летним прапорщиком Михаилом Муравьёвым в конце 1812 года во Владимире, где семья Полторацких, переселявшаяся из Тверской губернии в Полтавскую в объезд захваченной французами Москвы, остановилась на отдых. Муравьёв, раненный в Бородинском сражении и вывезенный слугами с поля боя, был доставлен туда для лечения. Анна помогала своей тётушке Анне Ивановне Понафидиной (урождённой Вульф) готовить для него перевязочный материал{80}. «Однажды она (тётушка. – В. С), – вспоминала Анна Петровна, – забыла у него свои ножницы и послала меня за ними. Я вошла в комнату и застала там ещё двух молодых людей. Я присела и сказала, что пришла за ножницами. Один из них вертел их в руках и с поклоном подал мне их. Когда я уходила, кто–то из них сказал: elle est charmante! (она очаровательна!)».

Новая встреча нашей героини с М. Н. Муравьёвым произошла через 45 лет. Вот как она описала её: «Я сидела в Петербурге, у двоюродной моей сестры Безобразовой (Елизаветы Павловны, в девичестве Полторацкой. – В. С.) среди других родственниц, как доложили, что приехал Михаил Николаевич Муравьёв. Вся компания ждала этого визита с нетерпением. Когда он вошёл, раскланялся с нами со всеми, то хозяйка представила меня ему. И когда я ему сказала, что мы старые знакомые и что не припомнит ли он, как я делала ему корпию во Владимире, то он всплеснул руками, сделал несколько шагов ко мне, взял обе мои руки, стал их целовать и всё повторял: «Ах, Боже, это Анна Петровна… Я долго вас искал… " Он так был нежен и ласков со мной, что возбудил ко мне зависть в присутствующих».