Игорь Зотиков - Зимние солдаты

Но скоро я нашел себя уже на острове Мидуэй, где мне пришлось выяснять причину гибели четырехмоторного разведывательного самолета вместе со всем экипажем. Комиссия по расследованию была создана сразу после катастрофы. Было много и других комиссий и комитетов, помимо обычной повседневной административной работы, в которых я должен был принимать участие. Но моим основным делом было проведение раз в два месяца проверок боевой готовности на всех авианосцах, уплывающих или готовящихся к отплытию в западную часть Тихого океана. Я участвовал ранее, еще во время войны в Корее, в первых таких инспекциях тяжелых боевых самолетов, базировавшихся на авианосцах. Поэтому моей задачей было определение готовности, со всех возможных точек зрения, экипажей эскадрилий таких, теперь уже двухмоторных, самолетов для проведения операций продолжительностью до нескольких дней.

Все аспекты: знакомство экипажей с разведданными, планирование операций, установка на самолеты соответствующего оружия, подготовка самого самолета, подготовка к радиолокационному фотографированию, создание навигационных карт полетов, моделирование бомбовых ударов, управление самолетом – тщательно проверялись и документировались. Все это иногда занимало много часов работы в помещениях, где находились экипажи в полной боевой готовности, на капитанском мостике и на летной палубе. Я участвовал в инспекциях на ядерных авианосцах, где размещались эскадрильи тяжелых самолетов. Обследовал все такие авианосцы, включая «Рейнджер», «Лексингтон», «Корал Си», «Хэнкок», «Мидуэй», «Орискани», «Бон Омм Ричард», «Китти Хоук», «Тикондерога» и «Констеллейшн». По мере того как конфликт во Вьетнаме становился все более горячим, такие инспекции становились все важнее. Тогда же я был повышен в чине и стал коммандером.

В свободное время я занимался теннисом и гольфом. Вступив в клуб аквалангистов при Военно-морской школе аквалангистов Пирл-Харбора, я получил довольно основательную подготовку. Ее кульминацией явилось плавание в открытом океане на полмили, то есть в 2 раза дальше расстояния между плавучими буями в море перед Вайкики. Мой друг, инструктор и моя жена сидели на пляже, в то время как двое из нас сдавали этот экзамен, и они все сидели и сидели, а мы все плыли и плыли. Только через 3 или 4 часа, вернувшись совсем без сил, мы выяснили, что выбрали неправильную пару буев.

Все, вся жизнь была вроде бы прекрасной. Но Антарктида все чаще звала меня во сне, и я, наконец, нашел работу, которая позволяла мне часто бывать в Антарктиде и летать там. И там, в 1965 году я встретил Игоря, и мы стали друзьями.

Эпилог

Мпилог – это текст, который читает после пьесы актер, не участвовавший в представлении и даже не знающий толком, о чем идет речь. Примерно так объясняют это слово в словарях.

С удивлением смотрю я на свою рукопись, собираясь писать эпилог. Ведь когда-то, в 1989 году, все, рассказанное в ней, являлось всего лишь частью много большего повествования, причем написанного по-английски. Мной и Бобом Дейлом, американским летчиком, с которым я за десятилетия, предшествующие нашей встрече на острове Хакамок, подружился, работая вместе в Антарктиде.

Когда по приглашению Боба я и моя жена Валя приехали к нему в гости на этот остров, я написал по-английски обо всем, что здесь рассказано. Но мой английский текст тогда был намного больше. Он включал в себя еще и подробное описание моей работы в Антарктиде, и рассказ о наших многочисленных встречах с Бобом в Америке. Все то, что опубликовано в вышедших раньше книгах «За разгадкой тайн ледяного континента», «Я искал не птицу киви» и «Пикник на Аппалачской тропе». Большую часть этого я и перевел на свой, конечно, не самый совершенный английский.

И написанное Бобом было много больше того, что мне удалось пересказать здесь, в «Зимних солдатах». Боб написал практически полную историю всей своей жизни от начала, каким он его себе представлял по памяти и рассказам близких, и до момента, когда он решил взяться за перо на острове Хакамок.

Тогда мы с Бобом думали опубликовать наши воспоминания там, в Америке. К счастью или к сожалению, но этого не произошло, иначе не было бы этой книги. Сейчас, наверное, самое время объяснить, почему же наши усилия оказались напрасными.

Проводив Валю в Москву (ей было скучно в США), я переехал в Нью-Йорк и поселился в самом центре, в шикарной квартире сына одного из моих друзей по Антарктиде. Полный энтузиазма и уверенный в успехе задуманного предприятия я начал поиски издателя для нашего фолианта. Правда, меня удивил отказ Боба принять участие в поисках. Он сказал, что уезжать ради этого со своего острова не хочет.

Очень скоро я узнал, что напрямую в издательства в США никто не обращается, и все надо делать через литературные агентства. Эти частные организации принимают от авторов и читают рукописи, выбирая достойные публикации. А затем предлагают их соответствующим издательствам, деля с автором будущий гонорар.

Мне потребовалось достаточно много времени, чтобы найти агента, который согласился бы просто поговорить со мной о нашей книге. Наконец, в одном из агентств мне предложили привезти рукопись.

В среднего размера комнате без окон стоял большой стол, за которым, разглядывая белую стену напротив, сидел человек. Перед ним лежала какая-то папка, по-видимому, с рукописью. Справа и слева от него на столе возвышались высокие горы из разноцветных папок, скорее всего, с аналогичным содержимым. В комнате находились еще несколько плотно заложенных папками столов и стул. Хозяин предложил мне сесть напротив на стул, сообщил, что он – литературный агент, и попросил изложить суть моего дела. Я рассказал.

– Видите ли, – сказал агент, взвешивая на руке, но не раскрывая, мою папку, – тема вашей рукописи очень интересна и своевременна, но я вряд ли возьму ее. Дело в том, что конкуренция между литературными агентствами сейчас так велика, что чтобы не обанкротиться, каждое старается брать только рукописи, близкие по теме к тем, которые в последнее время оказались успешными. А это значит – их приняли издательства, решили опубликовать, и доход от продажи позволил нам в результате удержаться на плаву. Посмотрите на эти горы рукописей. Всего несколько десятков из них я порекомендую издательствам, а они, в свою очередь, отберут для публикации малую часть. И после того как книги выйдут в свет, только одна из десяти будет куплена в количестве, позволяющем получить прибыль, оправдывающую затраченный нами труд. Остальные девять десятых не будут распроданы и, в конце концов, пойдут под нож. Предугадать, какая из книг спасет положение, почти невозможно…