Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 35. Октябрь 1917 — март 1918

В конце октября собрался II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, когда народ от этого соглашательства с империалистами уже устал, когда в июне происшедшее наступление стоило нам сотни тысяч жертв и показало наглядно, из-за чего война тянется, каким образом эти тайные договоры осуждают солдат на бойню, каким образом – «слова» о мире оставались только словами. Поэтому II Всероссийский съезд Советов эту власть буржуазно-империалистского правительства свергнул и установил власть Советскую. Оказалось, что выборы в Учредительное собрание происходили 12 ноября; они поставили рабочих, солдат и в особенности крестьян перед таким положением, что они должны были выбирать по старым спискам, других не было и нельзя было составить их, а поэтому теперь, когда нам говорят: «Вы разогнали Учредительное собрание, представляющее волю большинства народа», когда это повторяют буржуазные писаки и газеты на разные лады вроде таких социалистов, как Керенский, то мы им отвечаем: «Почему же Вы не можете сказать народу ни одного прямого слова на тот довод, который я сейчас перед вами изложил и который был в декрете о роспуске Учредительного собрания?». Не можем мы считать Учредительное собрание выразителем воли народа потому, что оно выбиралось по старым спискам. Голосовали рабочие и в особенности крестьяне за партию эсеров, как целую партию, а эта партия после выборов раскололась и поэтому после выборов партия обнаружилась перед народом как две партии – правых, которые пошли с буржуазией, и партия левых эсеров, которая пошла вместе с рабочим классом, вместе с трудящимися и оказалась сторонницей социализма. Мог ли народ выбирать между правыми и левыми эсерами, когда было Учредительное собрание? – Не мог, и поэтому даже со стороны составления списков и выборов, с этой формальной точки зрения, мы говорим, что никто не может нас опровергнуть в том, что правильного выражения воли народа Учредительное собрание дать не могло. Революция не виновата в том, что пришла после составления списков и до выборов в Учредительное собрание, революция не виновата в том, что народ и в особенности крестьянство так долго держала в темноте и обманывала фразами партия эсеров, что только после 25 октября, когда собрался Второй съезд крестьян, тогда мы увидали, что между правыми и левыми эсерами не могло быть примирения, и после этого начался ряд съездов и солдатских, и крестьянских, и закончилось это железнодорожным съездом.

И везде мы видели одну и ту же картину – везде, с одной стороны, громадное большинство тех, кто принадлежит, действительно, к трудящимся и эксплуатируемым, становится целиком, безоговорочно и бесповоротно на сторону Советской власти, а с другой стороны, верхушки буржуазные, служащие, управленцы, богатенькие крестьяне – они все становились на сторону имущих классов, на сторону буржуазии и сделали лозунг: «Вся власть Учредительному собранию», – это тому, которое до революции было выбрано и, выбирая которое, народ не знал, как отличить правых эсеров от левых. Нет, революция трудящихся классов выше старых списков, интересы трудящихся и эксплуатируемых, которые до революции были угнетены, должны стать во главе, – и если Учредительное собрание идет против воли Советской власти, против воли заведомого большинства трудящихся, то поэтому – долой Учредительное собрание и да здравствует Советская власть. (Аплодисменты.) И теперь, товарищи, мы с каждым днем убеждаемся в том, что Советская власть встречает все большую и большую поддержку со стороны бедноты, трудящихся и эксплуатируемых во всех областях народного хозяйства и во всех концах страны, и как бы ни клепали на нас буржуазные газеты и газеты, с позволения сказать, социалистические, вроде газет правых эсеров, партии Керенского, как бы они ни клепали на нас, что наша власть идет против народа, не опирается на народ – это очевидная неправда. Сегодня как раз мы получили одно особенно наглядное подтверждение, мы получили известие с Дона (в ночной телеграмме) о том, как собрался съезд части казаков в Воронеже и съезд 20 казачьих полков и 5 батарей в станице Каменской. Фронтовое казачество собрало свой съезд, потому что видит, что вокруг калединцев собираются офицеры, юнкера и сынки помещиков, которые недовольны тем, что в России власть переходит к Советам, и которые желали бы, чтобы самоопределился Дон. Там составляется партия Каледина, называющего себя первым атаманом. Пришлось этот съезд фронтового казачества разогнать{113}. На это они ответили тем, что соединились с Воронежским съездом – это первое, объявили войну Каледину – второе, арестовали атаманов – третье и заняли все главные станции – четвертое.

Пускай теперь господа Рябушинские, которые туда миллионы направляли и здесь миллионы давали, чтобы саботажники получали свое жалование и творили помеху Советской власти, пускай теперь господа Рябушинские с господами капиталистами Франции и Англии и с румынским королем, пускай печалятся и плачутся на свою судьбу: последняя их ставка бита даже на Дону, где всего больше зажиточных крестьян, живших наемным трудом, эксплуатирующих чужой труд, поставленных в постоянную борьбу с пришлым населением крестьянским, которое приведено туда издалека нуждой, – даже там, где всего больше эксплуататорского крестьянства, даже там люди возмутились этой организацией юнкеров, офицеров и собственников, решивших пойти против Советской власти, даже там мы обнаружили то самое деление, которого никто не хочет видеть и в котором нас обвиняют. «Большевики объявляют гражданскую войну». Может быть, мы выдумали Каледина, может быть, большевики выдумали Рябушинского? Но мы знаем, что и при царе это была главная опора царской власти, что эти люди только притаились, чтобы повернуть русскую республику на такую же буржуазную республику, которые существуют в большинстве стран, где при всей свободе и выборности трудящийся народ угнетают так же, если не сильнее, чем в любой монархии. Когда говорят, что большевики зажигают братоубийственную войну, гражданскую войну, когда посылают проклятия за преступную братоубийственную гражданскую войну, которую вызвали большевики, то мы им отвечаем: «Что же это за братоубийственная война? Рябушинские, Каледины – разве братья трудящимся? Странно, что об этом ни матросы, ни солдаты, ни рабочие, ни крестьяне не знали, странно, что они этого не замечали, странно, что так непреклонно они говорят – пусть Рябушинские и Каледины повинуются Советской власти».

Безумная и бессмысленная попытка юнкеров и офицеров организовать восстание в Петрограде и Москве окончилась ничем, потому что громадное большинство рабочих и солдат безусловно на стороне Советской власти. Они знали, что, начиная войну, солдаты вооружаются и не сдадут оружия никому. Народ объединился и организовался для того, чтобы самостоятельно взять в свои руки свою судьбу, – за этим и начал революцию. А они прекрасно видели и знали, что здесь, в Петрограде, народ всецело на стороне Советской власти, и когда были разбиты и в Петрограде и в Москве, то бросились на Дон, чтобы там составить заговор и в этом заговоре контрреволюции против трудящихся масс надеялись опереться на буржуазную Киевскую раду, которая доживает свои последние дни, потому что утратила доверие. Когда они повсюду объявили гражданскую войну трудящимся, тогда стали нас упрекать, что мы начали войну, говорят: вы зажигаете гражданскую войну, да сгинет гражданская война. Мы отвечаем: да сгинут Рябушинские и Каледины и все их пособники. (Аплодисменты.)