Альфред Штекли - Джордано Бруно

Кумиром Виттенберга был не Стагирит, а Лютер. Духовный вождь немецких протестантов, теолог до мозга костей, он пренебрежительно отзывался о философии и Аристотеля величал Дуристотелем. Поэтому лютеране не питали особой непримиримости к критике Аристотелевых учений. Бруно не замедлил этим воспользоваться, чтобы, продолжая полемику с перипатетиками, распространять свои собственные взгляды. Круг его преподавания расширился. От лекций по логике Аристотеля и Луллиеву искусству он перешел к лекциям по философии. Уделял много места математике и физике, пропагандировал учение Коперника. Слушать его приходили и профессора. Аудитории, где он читал, были всегда полны. Многие студенты с энтузиазмом воспринимали его идеи. Среди окружавших его учеников были немцы из разных частей Германии, венгры, силезцы. Когда Ноланец читал философию, другие аудитории оставались почти пустыми. Курс его приносил весьма заметные результаты: лекции по богословию посещались плохо. Студенты приходили на них с опозданием или по принуждению.

Начались интриги. Недоброжелатели и завистники не останавливались перед клеветой. Бруно сдерживался. Но долго они еще будут искушать его терпение? Его занятия в университете шли своим чередом. Недовольство, высказываемое у него за спиной, не привело к запрещению лекций. А ситуация в Виттенберге не очень-то благоприятствовала каким-либо проявлениям вольнодумства. Преемник курфюрста Аугуста, Христиан I, погряз в беспробудном пьянстве. Власть в Саксонии все больше прибирал к рукам его родственник, Иоганн Казимир, отъявленный кальвинист и деспот. Он ненавидел всякие мудрствования и считал, что даже выступления богословов-лютеран против доктрин Кальвина не должны быть терпимы.

Сравнительно хорошее положение, занимаемое Бруно в университете, избавило его от необходимости искать случайных заработков. Он имел возможность отдавать много времени новым трудам. Замысел его был огромен: учения свои он хотел изложить в нескольких написанных по-латыни философских поэмах. Лукреций служил ему образцом. Изданные прежде итальянские диалоги имели ограниченный круг читателей. Если он хотел познакомить ученых разных стран Европы со своими идеями, то писать ему следовало по-латыни.

Поэму «О безмерном и неисчислимых или о космосе и мирах» он начал еще в Лондоне. Речь шла не о том, чтобы передать латинскими стихами мысли прежних сочинений. Если в диалогах «О бесконечности, вселенной и мирах», споря с Аристотелем, он основывался главным образом на собственных философских соображениях и выводах, полученных в результате изучения Коперника, то теперь он расширил свои аргументы, опираясь на новейшие успехи астрономии. К умозрительным доводам прибавились факты, добытые опытным путем.

Разумеется, Бруно и здесь самым подробным образом разобрал все аргументы перипатетиков, выдвинутые против мысли о бесконечности вселенной и множественности миров. Он не только опровергал доводы Аристотеля, но и его латинских и арабских комментаторов.

В Виттенберге оживленно обсуждали успехи астрономии. Переписка с учеными Кассельской обсерватории и Уранибурга позволяла узнавать о результатах наблюдений задолго до их опубликования. Бруно с огромным интересом относился к работе Вильгельма Гессенского и Христофора Ротманна, Тихо Браге и его помощников. Он называл Браге князем астрономов. Бруно был в курсе той полемики, которая развернулась вокруг вопроса о новых звездах и кометах. Он испытывал большую радость — наблюдения виднейших астрономов Европы подтверждали правильность его учения о вселенной!

Венеция, Дворец дожей.

Венеция.

В ноябре 1572 года в созвездии Кассиопеи была замечена новая яркая звезда. Исследования Тихо Браге показали, что она находится намного дальше от Земли, чем Луна. Ее было видно шестнадцать месяцев, потом она исчезла. Один из помощников Тихо; Браге осенью 1585 года опять обнаружил новую звезду. Противопоставление неба земле привело Аристотеля к тому, что он разделил вселенную: находящееся выше Луны объявил вечным и нетленным, а существующее в «подлунном мире» — подверженным изменениям и гибели. Но можно ли было теперь, следуя за Стагиритом, уверять, что изменения происходят только в «подлунном мире», а небо всегда остается одним и тем же? Выходит, и в области фиксированных звезд не все вечно? Там довольно часто появляются и исчезают неведомые прежде небесные тела.

Еще в Англии в диалогах «О бесконечности, вселенной и мирах» Бруно критиковал учение Аристотеля о кометах. Тот относил кометы и метеоры к «подлунному миру» и отвергал возможность их космического происхождения. Бруно же считал кометы небесными телами и подчеркивал, что они не' движутся вокруг Земли, а обладают своим собственным движением. Благодаря этому комета, будучи своего рода звездой, «приближается к нам и отдаляется от нас, и, по мере того как она приближается, нам кажется, что она растет и как бы вспыхивает, по мере же того как она отдаляется, нам кажется, что она уменьшается и как бы гаснет». Вопрос о природе комет Бруно обещал разобрать подробнее, и теперь он выполнил обещание, использовав новые факты. Тихо Браге, наблюдая за кометой 1577 года, доказал, что она двигалась за пределами «подлунного мира». Это, по мнению Бруно, совершенно опровергало мысль Аристотеля, будто кометы и метеоры рождаются в верхних слоях атмосферы.

Одну из глав поэмы Джордано посвятил восторженному прославлению Коперника. Вспоминал, как в юности держался доктрин, защищаемых целой когортой ученых разных народов. Вспоминал, как усомнился в правильности общепринятых взглядов и как с помощью математики смог оценить Коперниковы аргументы. С великой радостью узнал он тогда, что Коперник тоже был увлечен пифагорейским учением о движении Земли!

Бруно писал о бесконечности вселенной, а то и дело вспоминал маленькую деревушку поблизости от Нолы, Счастливую Кампанью, годы детства. Везувий щитом огромного своего тела отечески защищает любимый край от вторжения суровых ветров. Прекрасная Чикала ведет спор с могучим Везувием…

Душою изгнанник был на родине. Мечта о благословенной Италии скрашивала годы, прожитые под чужим небом.

Луллиево искусство и в Виттенберге находило горячих поклонников. Лекции Бруно собирали большую аудиторию. Они частично вошли в два подготовленных к печати трактата «О Луллиевом комбинаторном светильнике» и «О движении вперед и ловчем светильнике логиков».

Движение вперед — это погоня за истиной. Мир познаваемого — это огромный, труднопроходимый лес, человеческий разум — охотник, убегающая лесная дичь — истина. Логика — великолепное оружие при охоте за истиной!