Маргарита Рудомино - Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы ХХв.

<">

Пришла ли первая партия книг? Не пропустите первоочередность. Книги эти не те, о которых мы мечтали. Но не отказывайтесь и от них. Кстати, Зоя Лазаревна, возобновите дружбу с Карагановым[50] — они смогут нам помочь в получении книг других государств. Сейчас у них возможности есть. В этом Вам сможет помочь Чекина[51]. Только проявляйте инициативу и настойчивость.

Конечно, самое главное — помещение. А может быть, стоит перед Прониным[52] совместно с Комитетом[53] поднять вопрос о новом помещении в центре и в 5000 кв. м? Оборудовать его будет легче через трофейные управления. Наряду с этим — выселение УВЭР. Чтобы все это сделать — надо соответствующее постановление Совнаркома Союза. Комитет через Пронина это сделать сможет.

Нет слов, как я жалею, что не в Москве сейчас. Именно сейчас, как никогда, можно добиться для нашей библиотеки многого. Но я верю в Вас, иначе не может быть, иначе мы не работали бы вместе. И Вы все соединенными силами — добейтесь. Держите меня в курсе Ваших хлопот. Может быть, я отсюда смогу помочь. Чекиной я пишу сегодня же.

Теперь о нас. Не могу быть многословной. Работы по-прежнему много, но сейчас уже второе воскресенье отдыхаем — приходим к заключению, что без отдыха и работоспособность падает. Сделали очень много, и все же результат нас не удовлетворяет. Для нас до сих пор ничего интересного. Разрешила вопрос с размножением материалов — Зинаида Федоровна может радоваться и знать, что библиотечная сеть[54] будет обеспечена своевременной отправкой наших материалов. То же и с размножением карточек. Достала специальное оборудование, думаю, что и нам будет, если будет надобность. Так что, Надежда Зиновьевна, исполнилось твое желание. Теперь занимаюсь стальными полками для нас — пока как будто удается. Если все будет в порядке, то в Столешниковом в обоих залах будут установлены 3-ярусные стальные стеллажи и в первую очередь проблема хранения у нас будет разрешена. Библиотечных карточек и микрофильмов пока не нашла, но ищу. Так что с оборудованием неплохо, а вот главного нет — книг по филологии, исторической литературы, Tauchnitz edition и т. д. Напишите о Николае Ивановиче.

О себе. Приезжал Адриан — и радовал, и печалил, уж очень много наносного от фронтовой жизни, нам непонятного, в себя впитал. Сейчас забота — продолжить его учение. Рослый, крепкий, красивый, элегантный — мне даже неловко было за свой вид. Приезжал с ординарцем, на лошадях — и мой, и не мой. Уехал вчера, и грустно стало, когда-то возобновится вновь мирная жизнь для фронтовиков! Его приезд был неожиданным, но в этом увидела его энергию и силу жизненную — для них это очень трудно. Но по нему вижу, как сложно будет нашим фронтовикам переключаться на мирную жизнь. И нам тоже будет трудно наладить с ними совместную жизнь. Единственно на что я надеюсь, что, возможно, с них слетит это наносное, как и нашло… Удивлялась своим переживаниям; верней, переутомление нервной системы за все эти годы отравило острые чувства радости, и свидание с сыном в Берлине прошло обычно. Думаю, что такого случая здесь не встретишь — мать встретилась с сыном-фронтовиком. Зато на него произвело сильное впечатление мое звание подполковника. Снимались, если выйдет хорошо — пришлю Вам.

Живем по-прежнему на даче, я целый день в городе. Здесь же Чаушанский и Дорогутина из Исторической библиотеки, но они живут отдельно. У нас небольшой дом, у меня отдельная комната. Обслуживает нас девушка Оля из Украины, у нас же живет. Адриан жил эти дни тоже с нами. В саду у нас масса ягод — поспела смородина, поспевают вишни. Но все очень кислое, и некогда собирать. Масса цветов. В первые дни — сирень, потом пионы, маки, жасмин, а сейчас розы. Я в своей жизни столько не имела роз, сколько сейчас у нас в комнатах. Теперь у нас своя машина, но одной не хватает, и все зависим друг от друга. Город преобразился — улицы очищены от камня, а разрушения как-то не замечаем. Много зелени, которая закрывает убожество когда-то блестящего города. Немцы иногда показывают свои коготки, но в общем по-прежнему подхалимничают. Острота ощущения первых дней уже прошла, и не обращаешь внимания на то, что еще недавно поражало. Но наши девушки — бойцы-регулировщицы — по-прежнему поражают своей организованностью и смелостью. Достопримечательности как будто все видела, второй раз уже с Адрианом — разрушенный Рейхстаг, разрушенные комнаты в канцелярии Гитлера — его кабинет, комнаты приема, ожидания, залы и др., дачи крупнейших СС — жаль, что они сами не полюбовались на свои "творения". Но восстановление идет быстрым ходом, хотя город вряд ли восстановим.

Кланяйтесь всем, всем, всем. Крепко, крепко всех целую, кого можно.

Ваша М.Рудомино. Привет Марусе. Тане и Арише[55].

Письмо семье.

Берлин, 28 июня 1945 г.

Милые мои родные! Толек, вчера вечером получила твое письмо. Хотя о Вас и не беспокоилась, но все же с 1 июня никаких новостей не имела. Мне хочется узнать поподробнее о Вашей жизни. О Ляле, Сереже, Марусе, о здоровье (подробнее) Анны Ивановны, об огороде, даче, соседях, работе, снабжении, ценах и т. д.

Что же о себе? Адриан уехал в эту субботу, т. е. 23 утром. Уехал опять на своих 3-х лошадях, в бричке, с ординарцем Васькой. Снимались фотоаппаратом, который он уже привез, но карточки еще не готовы — при шлю, если выйдут. Когда он был у меня эти 9 дней, то мне хотелось, чтобы он скорее уехал, так как это здорово мешало нашей работе, тем более, что это было в последние дни перебросок[56]. Но, когда он уехал, стало очень тоскливо и пусто. Конечно, втихомолку всплакнула, жалею, что многого не досказала, не расспросила. По существу, он тот же хороший мальчик, но наносного фронтового в нем много — грубость, жестокость, отношение к жизни, выпивке и т. д. Он поехал догонять своих, которые, вероятно, в Познани. Предполагает, что их армия останется наводить порядок в Польше. Это малоприятно… Но он вынес столько опасности и близкой гибели, что мне кажется, что теперь он гарантирован. Хотя все же страшновато за него. Моментами по характеру он напоминал Сергея, то чего я всегда так боялась и не хотела. Но может быть, это и не так Только не смотри по моим письмам — разочарование. Это не так. Я очень рада, что его видела, и люблю его еще больше. Надо его вырвать для учебы, и из него получится крепкий и дельный человек