Юрий Рубцов - Маршалы Сталина

Как вспоминал генерал В. Ф. Мернов, служивший в штабе ГСВГ начальником оперативного управления, Берия почти каждый вечер звонил Штеменко, успокаивал его и твердо обещал, что он возвратится в Генеральный штаб. И действительно, сразу после смерти Сталина генерал Штеменко вновь оказался там в должности первого заместителя начальника. Но всего через три месяца его могущественный покровитель пал, и 29 июня 1953 г. Штеменко опять сняли с должности, к тому же понизив его в воинском звании на две ступени.

Более того, Главная военная прокуратура предъявила ему обвинение в том, что он информировал Берию по вопросам, составляющим государственную тайну, в частности о дислокации, составе и предназначении войск. Бывший начальник Генштаба признал, что беседы такого рода с Берией, действительно, велись, но поскольку подобная информация в органах госбезопасности и без того имелась от прикомандированных к каждой части уполномоченных, то от обвинений в разглашении военной и государственной тайны Штеменко удалось отбиться. Тем не менее, обвинение в близости к поверженному сановнику сработало, хотя в своем письме на имя Н. С. Хрущева от 21 июля 1953 г., обнаруженном в архиве бывшего Общего отдела ЦК КПСС, генерал утверждал, что он «абсолютно не причастен к антипартийным и антигосударственным действиям подлейшего преступника Берии».

Но в первую очередь сталинского фаворита заботила, конечно, прочная опора в органах безопасности и внутренних дел. К кадрам, расставленным еще с 1938–1939 гг., добавлялись новые, обязанные своим выдвижением ему и только ему. Тем более, что с кончиной Сталина Берия добился нового объединения МГБ и МВД в одно министерство и вновь занял кресло министра внутренних дел СССР.

Как показывал на судебном процессе Гоглидзе, в марте 1953 г. назначенный начальником Третьего управления МВД СССР, Берия «полностью игнорировал прежний порядок назначения на руководящие посты работников по согласованию назначений с ЦК КПСС. Под видом слияния аппарата двух министерств были удалены почти все работники, прибывшие на работу в центральный аппарат из партийных органов в 1951–1952 годах, на руководящие посты были назначены люди, ранее уволенные из органов МГБ-МВД, и лица, освобожденные по указанию Берии из-под стражи… Берия недвусмысленно подчеркивал, что он прекратил ежовщину, придя на пост наркома внутренних дел в 1938 году, и теперь в 1953 г. прекращает игнатовщину, как бы не отличающуюся от ежовщины». Иначе говоря, он преодолевал «наследие» профессионального партийного работника, члена президиума ЦК С. Д. Игнатьева, который возглавлял МГБ в 1951–1953 гг.

Раньше, под влиянием решений июльского пленума ЦК 1953 г. историки толковали эту меру однозначно: мол, тем самым Берия готовил базу, чтобы возвысить «органы» над партийными структурами, подмять последние под себя, подчинить. Как знать? Возможно, дело обстояло значительно проще: министр опять-таки следовал своим курсом и вытеснял из органов безопасности дилетантов, единственное достоинство которых состояло в том, что на работу их присылали партийные комитеты.

…Однако вернемся к началу марта 1953 г., ставшему точкой отсчета последнего возвышения Берии и одновременно финиша жизненного пути. 5 марта оказался последним днем правившего страной 30 лет Сталина. Умирал он страшно, в мучениях от удушья. По воспоминаниям его дочери Светланы Аллилуевой, все присутствовавшие члены президиума ЦК, учитывая деликатность обстановки, вели себя подобающим образом. «Только один человек вел себя почти неприлично — это был Берия. Он был возбужден до крайности, лицо его, и без того отвратительное, то и дело искажалось от распиравших его страстей. А страсти его были — честолюбие, жестокость, хитрость, власть, власть…

А когда все было кончено, он первым выскочил в коридор, и в тишине зала, где стояли все молча вокруг одра, был слышен его громкий голос, не скрывавший торжества: «Хрусталев! Машину!».

Берия отправился в Кремль, чтобы — не исключено — первым заглянуть в сейф вождя. В борьбе за власть, которая неминуемо должна была развернуться между членами бюро президиума ЦК КПСС, содержавшиеся там документы могли стать серьезным оружием.

К этому времени первый передел власти уже произошел. За час до смерти Сталина состоялось совместное заседание пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР, президиума Верховного Совета СССР, на котором были решены важнейшие организационные вопросы. Берия выдвинул кандидатуру Г. М. Маленкова на пост главы правительства с освобождением его от обязанностей секретаря ЦК КПСС. В ответ Маленков предложил объединить два министерства — МГБ и МВД в одно — Министерство внутренних дел СССР и назначить Берию министром внутренних дел и своим первым заместителем. Первыми заместителями председателя Совета Министров стали также В. М. Молотов, Н. А. Булганин и Л. М. Каганович. Было признано необходимым, чтобы секретарь ЦК и первый секретарь МК и МГК Н. С. Хрущев «сосредоточился на работе в Центральном Комитете КПСС». Он стал, таким образом, первым по счету, но пока еще не по фактическому влиянию секретарем ЦК, ибо заседания президиума ЦК вел не он, а Маленков. Именно кому-то из них троих — Маленкову, Хрущеву или Берии предстояло стать главным преемником Сталина. Кому конкретно — это должно было выясниться в результате яростной, хотя и не всегда зримой борьбы.

Лаврентий Павлович вступил в схватку с хорошо подготовленного плацдарма. Как первый заместитель главы правительства и министр объединенного Министерства внутренних дел СССР он сосредоточил в своих руках огромную власть, непосредственно курируя работу управлений, занимавшихся охраной членов высшего руководства, кадров, разведкой и контрразведкой в армии, а также следственной части, контрольной инспекции, секретариатов МВД и Особого совещания. Ему подчинялась комендатура Московского Кремля. Благодаря широкой сети органов внутренних дел он был хорошо информирован о положении дел на местах, через них он контролировал и обстановку. Под своим началом он сосредоточил огромную массу людей с оружием: даже до объединения с МГБ один лишь аппарат Министерства внутренних дел составлял почти 375 тыс. человек.

С легкой руки Хрущева, Маленкова и примкнувшим к их лагерю участников июльского пленума ЦК 1953 г., «разоблачившего Берию», общественное сознание до сих пор крепко убеждено, что после смерти Сталина лишь он один вынашивал планы захвата власти в партии и государстве и потому его устранение — благо для страны, более того — подвиг партийной верхушки. На самом деле к высшему посту стремились также Хрущев и Маленков, но боязнь Берии заставила конкурентов временно объединиться, чтобы устранить министра внутренних дел, имевшего на каждого члена высшего руководства соответствующие досье и могущего в любой момент вмешаться в перераспределение пирога власти.