Рольф Бейер - Царь Соломон

Чем бы стал Израиль, если бы мирная концепция Соломона и пророков победила? Сложилась бы история Израиля по-другому, если бы во главу угла поместили творческую политику? Обошелся бы по-другому Навуходоносор с Соломоновым наследием? Пустая затея заниматься такими экзерсисами, но вопросы должны прозвучать. Возможно, трагедия Соломона в том, что у него не было последователей, которые бы развили и продолжали его дело мира.

Тени трагедии ложатся и на внутренние дела, рассчитанные на соглашение. Искусная форма управления Соломона не имела прочного фундамента. Сразу же после его смерти произошел раскол Северного Израиля, но надо ли это приписывать Соломону? Библейское предание тем не менее так и делает. Оно видит в расколе Израиля Божие наказание Соломону за отход от Бога отцов. Но вывод неубедителен, так как при развале Соломонова царства религиозные причины не играли решающей роли. Скорее речь шла о силовых интересах: североизраильские племена поднялись против налогов и дани, которым успехи Соломона немало обязаны. Когда Ровоам, сын Соломона, в Сихеме ждал согласия североизраильских племен на интронизацию, представители от народа просили его: «Отец твой наложил на нас тяжкое иго, ты же облегчи нам жестокую работу отца твоего… и тогда мы будем служить тебе» (3 Царств 12.4).

Ровоаму дали плохой совет — не идти навстречу требованиям. Раскол североизраильских племен стал делом решенным.

А теперь мы подошли к истинной трагедии Соломона, к моменту, в котором он, вероятно, был повинен. Своими творческими жизненными возможностями он обязан не только торговым сделкам и умной экономической политике, но также и эксплуатации наемной рабочей силы. Строительство храма, дворца и крепостей, материальное снабжение двора требовали ее применения; развитие процветающего двора стоило много денег.

Так появилось неустранимое противоречие. То, что воспринимается, с одной стороны, как культурный расцвет, было, с другой стороны, выжато из подданных. Творческие затраты, которые мы уже отмечали как важную черту Соломона, строились на сокращении условий жизни большей части населения.

Библейское предание билось над этим болезненным противоречием, но не смогло его разрешить. Этим объясняет и довольно путанное сообщение о системе подневольного труда. Так, известно, что Соломон призывал на поденную работу людей со всего Израиля. 30 тыс. человек были привлечены к валке леса, добавим к ним 70 тыс. носильщиков и 80 тыс. рабочих в каменных карьерах (3 Царств 5.27). Количество может быть преувеличено, но в реальности работ сомневаться не приходится. Поэтому вполне понятно, что многие при Соломоне жаловались на «тяжкое ярмо».

Библейское же предание, напротив, пытается несколько смягчить это: «Весь народ, оставшийся от Амореев, Хеттеев, Фересеев, Хананеев и Ивусеев, которые были не из сынов Израилевых, детей их, оставшихся после них на земле, которых сыны Израилевы не могли истребить, Соломон сделал оброчными работниками до сего дня. Сынов же Израилевых Соломон не делал работниками, но они были его воинами, его слугами, его вельможами, его военачальниками и вождями его колесниц» (3 Царств 9.20).

Тут, конечно, приложил руку льстец. Хотя при Соломоне оброк и не оспаривался, но те, кого коснулась эта тяжелая участь, не израильтяне. Те, наоборот, возвысились до надсмотрщиков, а отсюда вытекает, что мирное царство Соломона стало военным государством. В другом месте говорится, что в Иудее и Израиле «каждый мог сидеть под своим деревом» (3 Царств 5.5), а теперь, кажется, весь народ вовлечен в военную повинность. Библейская «попытка снятия вины» в делах оброка слишком эфемерна, чтобы выстоять. Совершенно ясно, что израильтяне тоже обязаны были работать на оброк.

Можно ли как-нибудь спасительно объяснить оброк при Соломоне? Или здесь возникают границы для его мирных дел, которые приходится принять? Противоречие представляется более чем глубоким. Когда это творческая организация жизни протекала в безвоздушном пространстве?

Великие творения культуры, так же как и малые дела, основываются на жестоких требованиях к самому себе и другим. Ни одна пирамида, ни один храм, ни один замок без этого трагического принципа творческих затрат не были бы возведены. Ни Микеланджело, ни Гете — да и Соломон тоже — не были бы ими без творческого начала, темная сторона которого — тяжкий труд.

Трагическая противоречивость, нависшая над делом Соломона, обострилась еще при его жизни. И это не случайно, что в поздние годы царя произошел бунт Иеровоама (3 Царств 11). Иеровоам не был представителем иерусалимской придворной партии, он происходил не из иудейского племени, которому обязаны своим происхождением Давид и Соломон, а был выходцем из североизраильского племени Ефрема. Возможно, он представлял североизраильские оппозиционные круги, которым не нравилась односторонняя направленность на иерусалимскую царскую культуру. При этом для Иеровоама все складывалось удачно. Соломон продвигал молодого человека, на которого обратил внимание, когда строили крепости. Он сделал его «оброчным управляющим» над самой могущественной группой племен Северного Израиля, «Домом Иакова», т. е. коленами Ефрема и Манассии.

Но любимец Соломона стал бунтовщиком. Возможно, решающую роль сыграл тот печально знаменитый символический поступок пророка Ахии Силомлянина, когда он и Иеровоам случайно встретились вне Иерусалима. Ахия рвет на куски свою одежду и дает Иеровоаму десять частей, олицетворение десяти племен, над которыми он будет стоять. А царством Соломона станет только одно племя — Иудея.

Но антисоломонова оппозиция возникла не только из-за оброка и налогов, речь шла о различных идеологиях царей, которые противостояли друг другу. Здесь Соломон — представитель династии, там Иеровоам — представитель североизраильских племен, которые не могли примириться с иудейской династией. Здесь Соломон, царствование которого легитимизировано отцовством Давида, там Иеровоам — от пророков. Здесь Соломон финансирует дело своей жизни оброком, там Иеровоам, которого, вероятно, возмущает система поденных работ при Соломоне, — особенно если вспомнить, что старое родовое право освобождало израильтян от унизительных работ и оброка.

К трагедии Соломона отнесем то, что ему не удалось привлечь оппозицию царя североизраильских племен на свою сторону. А потому царь Соломон вынужден убить бунтаря Иеровоама (3 Царств 11.40). Тот чудом избегает смерти и скрывается в Египте.

Последние годы Соломона сильно омрачены. Дело всей его жизни, терпимость, культурное развитие, строительство храма — их блеск мог стать олицетворением счастливой эпохи. Но с возрастом Соломон прячется за свои дела. Как это иногда приходится наблюдать у стареющих людей, Соломон приходит не к зрелой мудрости жизни, а наоборот, к регрессу. Решение убить Иеровоама, кажется, отбрасывает Соломона во времена его мрачного кровавого начала, когда он был подвержен идее мести и братоубийства. Библейское предание не может обойти молчанием подобное превращение. Из царя Соломона лепят «проповедника» (Екклесиаст), и делают его автором трезвых, лишенных иллюзий сентенций, которым в Библии посвящена целая книга. Соломон знает закон «преходящего времени»: «Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме. Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, — все суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки… и нет ничего нового под солнцем… Я, Екклесиаст, был царем над Израилем в Иерусалиме; и предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем. Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все — суета и томление духа!.. Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Екклесиаст 1.1).