Элизабет Хереш - Цесаревич Алексей

Ибо и здесь она позволяет Распутину руководить собою. А в Могилеве царь не в состоянии составить себе всеобъемлющее представление о положении в столице.

Однажды — через год после того, как Верховный главнокомандующий Николай Николаевич решительно отклонил подобную попытку — царица спрашивает у начальника Генерального штаба Алексеева, не будет ли тот возражать против посещения Распутиным Ставки, так как тот уже неоднократно своими молитвами спасал жизнь Алексея. На что генерал: «Ваше Величество, vox populi, vox Dei[115]. Я верный слуга государя, но я не вижу возможности допустить здесь присутствие человека, которого население и армия считают вредным». Царица обезоруженно умолкает.

При всем при том, что царевич здесь переживает и от чего становится серьезнее и взрослее, он сохраняет детскую игривость и озорство. Это находит выражение в письмах к матери, в которых он часто требует карманных денег, своей «salaire[116]», или просит дополнительных ассигнований:

«Милая Мама! У меня больше нет денег. Пожалуйста, вышли мне мое содержание. Любящий тебя Алексей».

Внизу Алексей рисует себя самого на коленях.

Часто письмо означает острую нужду в деньгах, в какую царевич попадает, проигравшись в карты:

«Моя дорогая душа, любимая, драгоценная Мама. У нас тепло. Содержание! Умоляю тебя!!!!!! Нечего есть!! Нет удачи и в «Naine Jaune»! Скоро продам свою одежду, книги и в конце умру с голоду. Целую Твою руку!!! Целую тебя многократно, храни тебя Бог! Алексей».

Письмо иллюстрировано гробом.

Затем слова благодарности:

«Очень, очень благодарен за письмо и десять рублей. Теперь богат!!»

Царица призывает государя к твердости и неуступчивости по отношению к тем, кто принуждает его к уступкам парламенту: «Ты должен оставаться сильным, мы должны передать baby сильное государство, ты видишь, что у него сильная воля, и для него не должно быть трудно, когда настанет время».

Иногда Алексей проявляет нежность к своей матери даже тогда, когда ему от нее ничего не надо: он вдруг посылает ей цветы, как только ему взбредает в голову. Находим в одном из писем: «Пишу тебе коротко, так как должен отдохнуть».

Жильяр сообщает о своем питомце царице: «…После четырнадцати дней вновь возобновил занятия с Алексеем Николаевичем, с весьма прискорбными результатами. Но затем он напрягся».

«Сегодня Алексей Николаевич надел фуражку бельгийского генерала, которая накрыла его до подбородка. После этого барон Рикель взял шапку Алексея Николаевича, которая прикрыла ему только макушку! Это была очень забавная сценка…»

«Идет дождь, и Алексей Николаевич меланхолично смотрит в окно».

«Алексей Николаевич играет в своей комнате конструктором, который привез ему из Англии один офицер; он строит мосты и подвесную проволочно-канатную дорогу для солдат, по пути в Царское Село».

«Вчера Алексей Николаевич вел себя так примерно, что все ему делали комплименты. При выходе из столовой он остановился у двери и захотел пропустить после Его Величества старейшего персидского принца. Тот был тронут этим и, поскольку говорил только по-персидски, дал жестом понять, что хочет чтобы Алексей Николаевич прошел первым. Тот отказался. Новые поклоны принца. Вновь отказ Алексея Николаевича. В конце концов принц взял его под руку и они вместе вошли в Белый Салон. На это действительно было забавно смотреть».

По этому поводу в дневнике царевича содержится лишь констатация факта: «Здесь был персидский принц».

Снова Жильяр: «Сегодня был жаркий и особенно удачный день. Алексей Николаевич в купальном костюме плавал с Его Величеством в реке. Он бегал в воде, катался по песку, прыгал, скакал и всех обрызгивал. Видеть это было истинное удовольствие. Когда Его Величество уехал, генерал Воейков[117] снова организовал салки для детей, которые имели привычный успех. По утверждению генерала Рикеля, в жару он худеет. Алексей Николаевич, который не может в это поверить, с той поры ежедневно измеряет талию генерала! Но несмотря на все старания, Алексею Николаевичу не удается обхватить талию генерала, хотя тот втягивает живот изо всех сил. Чтобы соединились руки, не хватает еще приличного куска, сантиметров в двадцать, что успокаивает Алексея относительно состояния здоровья его друга».

Однако царевич относится к «своим» генералам не только как к большим товарищам по играм, но и как к друзьям. Когда он узнает, что сэр Джон Хенбери-Вилльямс потерял на английском фронте сына, он вечером стучится к нему в дверь и входит. Без приглашения садится рядом с ним со словами: «Папа считает, что сегодня Вам лучше не быть совсем одному».

Алексей также находит несколько товарищей-сверстников. Он встречает их по пути в церковь и просит представиться. С двумя мальчиками своего возраста он с той поры неразлучен, те же приводят с собой еще несколько своих друзей, и часто можно видеть, как они все вместе занимаются строевой подготовкой.

На свое двенадцатилетие, 30 июля 1916 года, Алексей получает столько писем, как еще никогда: в частности, от солдат его полков, которые на фронте, или от людей, которые видели его на военных смотрах, или выздоровевших раненых, которых он посещал в лазаретах. Так что в своем дневнике он в течение нескольких дней сообщает, сколько получил телеграмм и на сколько из них ответил:

«Пришла масса телеграмм. Кадеты подарили мне крендели. Послал им за это сапоги и балалайки».

«Подписал 13 телеграмм, написал 3 письма [вчера 19 телеграмм]».

Письма солдат, приходившие царевичу не только в его день рождения в июле, но и на именины в октябре, и, разумеется, на Рождество, и на Пасху, часто писались от всего полка:

«Императорское Высочество!

Мы, нижеподписавшиеся, находясь на военном фронте, от всего сердца передаем Вашему Императорскому Высочеству наши поздравления…»

Один генерал-майор телеграфирует:

«Вашему Императорскому Высочеству Наследнику Цесаревичу.

Всепреданнейшие гренадеры-кавалеристы передает Вашему Императорскому Высочеству сердечные поздравления к светлому дню воскресения и всей душой молятся за высочайшее и дражайшее здоровье своего верховного шефа и его боготворимых родителей.

Генерал-майор Дабич».

В другом письме содержатся пожелания преуспевания и силы в стихотворной форме. Все это отражает популярность, которую Алексей завоевал посещением фронта и лазаретов.

Все чаще дневник престолонаследника становится серьезнее и богаче по содержанию, хотя записи и остаются лаконичными. Он отмечает также, например, что читает «Записки ученика» и «Тараса Бульбу». Игривость постепенно уравновешивается серьезностью.