Генрих Жомини - Политическая и военная жизнь Наполеона

Ожеро перешел Рейн в Гунингене 26 октября; я приказал ему и Нею вместе с баварской дивизией Деруа уничтожить корпуса, оставшиеся в Тироле. Когда все было готово к переходу через Инн, мы тронулись 28 октября 3 колоннами. Бернадотт, подкрепляемый Мармоном, перешел в Вассербурге и направился на Зальцбург, для обороны которого был оставлен корпус Мерфельдта. Даву встретил русских у Мюльдорфского моста, который они сожгли; он исправил мост и достиг Зальцы в Бурггаузене, где он также принужден был исправить мост, что дало союзникам два дня времени. Резервы Сульта следовали тою же дорогой. Ланн, находившийся на левом крыле, двинулся из Ландсхута к Браунау. Неприятель отступал на всех пунктах при приближении наших колонн, после нескольких выстрелов, понимая опасность вступить в генеральное сражение. Он оставил без выстрела Браунау, бастионные фронты которого не были даже вооружены, до того австрийцы были уверены, что они скорее займут Францию, нежели увидят нас под Веной. Браунау хороший пункт, могущий служить основанием действий, равно как и Зальцбург, который хорошо укреплен, несмотря на то, что окрестная местность им господствует. Мы с этого времени могли принять Зальцу и Инн за прекрасную операционную линию, потому что Бавария, Ульм, Ингольштадт и все пространство до Рейва были или в наших руках, или в союзе с нами.

Перейдя Зальцу и Инн, Мюрат с своею кавалериею составил авангард преследовавших войск; 29-го он имел стычку с apьepгapдом Кинмайера у Рида; 31-го произошло более важное дело при Ламбахе, где мы в первый раз сошлись с русскою пехотою; отряд, состоявший из 4 000 человек, держался по эту сторону Трауна, чтобы дать время обозам пройти дефиле. Дивизия Биссона атаковала их; 17-й линейный полк хотел отмстить за поражение при Требии и выполнил это со славою; но он встретил достойных противников; только после жаркого сражения, во время которого ранили Биссона, неприятель, начав отступление, был опрокинут со значительным уроном.

Я решился идти на Вену не останавливаясь. Нашлись люди, которые меня осуждали, и хотели, чтоб я остановился на Инне, чтоб собраться с силами: они не стыдились называть мое движение на Аустерлиц сумасбродством, и главною причиной этого выставляли то, что прусская армия угрожала направиться к верхнему Дунаю. Не в укор этим господам, я скажу, что всегда лучше их умел рассчитывать марши. Армии нужно время, чтобы дойти от Берлина к Ульму, в особенности, когда эта армия была двинута на Вислу против русских, и при двадцатилетнем мире уже отвыкла от быстроты, потребной в движениях. Самое непреложное правило войны есть быстро ударять на неприятеля, который не приготовлен к встрече. Кутузов сам спешил под мои удары; следовало наказать его за это. Оставшись на Инне, я бы допустил эрцгерцогов Карла и Фердинанда, Кинмайера и Кутузова соединиться с армией Александра в верхней Австрии, и должен был бы опасаться тогда нападения 200 000 войска, не считая пруссаков, которым моя позиция на Инне не воспрепятствовала бы идти к верхнему Дунаю. Не лучше ли было бы посоветовать мне возвратиться в Страсбург? В самом деле, если б я остался в Пассау, ничто не помешало бы герцогу Брауншвейгскому двинуться через Нюрнберг к Ульму. Чтобы отвратить это движение, должно было или возвратиться за Рейн, или предупредить неприятеля, напав на русских: одно было постыдно, другое славно; я не мог колебаться. Я понимал лучше этих критиков, что моя выгода требовала порознь разбить удаленные друг от друга корпуса; я имел превосходство над неприятелем в сражениях и должен был искать их. Потерпев поражение, я мог бы отступить к Дунаю, или прибегнуть к посредничеству Пруссии, чтобы окончить войну переговорами. Заняв Вену, я заставлял трепетать Берлин; мог пользоваться неистощимыми пособиями Австрии; прервать всякое сообщение между эрцгерцогом Карлом и русской армией; одним словом, мог располагать всеми действиями. Охота все осуждать должна быть чрезвычайно сильна, когда могла побудить недоброжелателей моих выводить из объясненного плана такие ложные заключения. Если пруссаки пошли бы в Швабию, эрцгерцог Карл в верхнюю Австрию, а император Александр к Дунаю, то остаться на Инне значило бы избрать пункт, где бы эти три массы могли совокупно действовать. Еще бы можно было допустить эту позицию, если бы она предохраняла наш тыл от обхода пруссаков; но как в Вене, так и на Инне мы могли быть обойдены, если б неприятель расположился на верхнем Дунае и на наших сообщениях с Франциею. Притом же, я еще не знал, на что решится Пруссия, когда предписал движение на Вену; Пруссия слишком восставала против нас; когда хотят войны, то менее шумят и более делают: я очень хорошо знал, что она желала угрозами достигнуть своей цели. Я имел намерение дать ей приличное удовлетворение; только в середине ноября она начала действительно склоняться на сторону наших неприятелей.

Император Александр, извещенный о впечатлении, произведенном в Берлине проходом через Аншпах, счел нужным отправиться в столицу Пруссии, уверенный, что своим увлекательным обращением привлечет на свою сторону короля, который до сих нор сопротивлялся всем предложениям его кабинета. 3 ноября был подписан между Россиею и Пруссиею договор, о котором я узнал только во прибытии графа Дьюлаи в мою главную квартиру, под стенами Вены.

Обратимся к моему движению на эту столицу: я следовал за главными силами моей армии по левому берегу Дуная. Два корпуса шли по горам, как для прикрытия моего движения, так равно и для обхода больших рек, пересекающих эту дорогу. Мы так сильно теснили неприятеля, что он, несмотря на прекрасную позицию на Трауне, ни на минуту не остановил нас и без боя оставил Линц с его прекрасным мостом на Дунае. Нетрудно было мне оценить все выгоды, которыя я мог извлечь из этого. Я тотчас решился переправить за реку 20-тысячный корпус, под командою маршала Мортье(22) [этот новый корпус был составлен из дивизий: Дюпона, отряженной от Нея при Ульмском деле, Газана, взятой из корпуса Ланнa и Батавской генерала Дюмонсо, откомандированной от 2-го корпуса], приказав ему спуститься по левому берегу, чтобы угрожать сообщениям русских с Моравией и тем принудить их уступить нам без боя крепкие позиции, облегчающие оборону доступа к Вене.

Если б они захотели удерживаться, то этот корпус мог, овладев мостами и отрезав русских от Моравии, совокупно со мною окружить их со всех сторон. Чтоб обеспечить это движение, я приказал флотскому капитану Лостанжу(23) образовать значительную флотилию из судов, взятых на Дунае и спускаться по реке, держась на одной высоте с Мортье.

Между тем, как мои обширные предначертания исполнялись одно за другим с точностью, удивлявшей меня самого, моя Итальянская армия действовала не менее счастливо и выполняла с такою же точностью свое назначение. Австрийцы сделали три важные ошибки в своем плане действий: во-первых, они наступали слабою частью своих войск; во-вторых, оставались в бездействии с сильнейшей частью в Италии; в-третьих, употребили в Тироле армию, бывшую свидетельницей уничтожения двух прочих, пока не пришла ее очередь. Эрцгерцог Карл должен был иметь более 100 000 человек, не считая гарнизонов и тирольских корпусов.