Дидье Дрогба - Отдать всего себя. Моя автобиография

Во второй игре случилось то же самое: я вновь остался в запасе, на этот раз до 60-й минуты, и мы уступили Колумбии – 1:2. И вновь я был расстроен.

Все теперь зависело от заключительного матча против Греции. Чтобы обеспечить выход из группы, нам требовалась ничья. На этот раз меня включили в стартовый состав. Греция смогла перед самым перерывом открыть счет, но на 74-й минуте после контратаки нам удалось его сравнять. Мы были в пятнадцати минутах от выхода в следующий круг. Именно в эти минуты меня заменили, и (сам не знаю, почему) у меня появилось предчувствие, что нам сейчас забьют. У меня уже было нечто похожее в полуфинале Лиги чемпионов в 2009 году во время матча с «Барселоной».

Пошла 90-я минута матча. Такая ситуация была уже мне знакома. Началось дополнительное время. Я чувствовал нутром, я просто знал, что сейчас произойдет. И действительно: на 93-й минуте, практически последней минуте игры, судья назначил в наши ворота пенальти. Он был уверен, что Самараса в нашей штрафной ударили сзади по ногам. Это было спорное решение, я до сих пор с ним не согласен.

Я был вынужден наблюдать за всем происходившим на поле со скамейки запасных, не в силах что-либо сделать. Я едва мог контролировать свои эмоции. Я опустился на колени у боковой линии и стал молиться – это было единственным, что я мог сделать. Я молился, я надеялся. Увы, в тот день мои мольбы остались без ответа, и Самарас реализовал пенальти, обеспечив Греции победу и первое в их истории попадание в плей-офф Чемпионата мира. Одновременно были разрушены наши надежды на такой же результат.

Больше всего меня тогда разочаровало то, что меня с самого начала словно отодвинули в сторону, хотя я по-прежнему был капитаном команды. Я думаю, что наш тренер, француз Сабри Лямуши, чувствовал, что он был не в состоянии справиться с моим влиянием в команде. Возможно, он считал, что я угрожал его авторитету, и вообще не желал моего присутствия. Президент федерации ни слова не сказал ему по поводу того, как со мной обращались, поэтому спустя месяц после чемпионата, несмотря на то что тренер к тому моменту уже ушел в отставку, я также объявил об уходе из сборной. Мне было 36 лет, я только что вернулся в «Челси», и в футбольном плане у меня все было хорошо. Я решил, что для меня, для моего будущего здоровья и моей семьи будет лучше, если я сосредоточусь на клубном футболе. Я знал, что мои ивуарийские поклонники отнесутся к этому решению с пониманием, поэтому нисколько не сожалел, что принял его.

Всего через шесть месяцев, в феврале 2015 года, «слоны» наконец-то завоевали Кубок африканских наций. Я, безусловно, испытал в тот вечер, когда они победили, массу смешанных эмоций. Прежде всего необходимо отметить, что финальный матч между Кот-д’Ивуаром и Ганой перерос в очередную серию пенальти, которая на сей раз завершилась со счетом 9:8 в нашу пользу. Наблюдать за этим спокойно было совершенно невозможно. Я смотрел матч дома с друзьями и семьей, и сразу после победного пенальти начал безумно прыгать и восклицать. Я был искренне рад и чувствовал облегчение оттого, что мои партнеры все же добились победы. С другой стороны, я тоже человек, и нужно признаться, что немного расстроился, потому что не получил возможности разделить с ними радости от завоевания этого кубка. Я бы с радостью оказался там, празднуя успех с командой, частью которой я до сих пор себя ощущал, несмотря на то, что покинул ее полгода назад.

Впрочем, для меня эта победа была связана не с моим собственным успехом (или его отсутствием), она была связана прежде всего с моей страной. Теперь, когда в Кот-д’Ивуаре воцарилась стабильность, мы могли надеяться на то, что победа «слонов» будет способствовать поддержанию мира и единства на нашей земле. Мы могли рассчитывать на то, что победа нашей национальной сборной покажет людям: если они готовы поддерживать одну команду, составленную из разных игроков, то им по силам отложить все разногласия в сторону и продолжать трудиться для достижения нашей общей цели – национального единства.

Глава 20

Моя семья и другие люди

Я не рассказывал особенных подробностей о своей семье (в частности, о своей жене), но без них я не был бы тем, кого я сейчас представляю собой, и без их любви и поддержки я бы никогда не смог достичь того, чего я достиг. Мы стремимся оградить свою семью от постороннего любопытства, особенно это касается наших детей. Мы не делаем дома каких-либо фотосессий и не даем интервью в домашней обстановке. Тем не менее рассказ об истории моей жизни был бы неполным, если бы я не упомянул о членах своей семьи, поскольку они являются наиболее важной составной частью этой жизни.

Когда я увидел мою будущую жену, Лаллу Дияките, меня словно пронзило молнией (как говорят французы, это было как гром среди ясного неба; короче говоря, это была любовь с первого взгляда). Я впервые увидел ее в 1995 году, когда мне было 17 лет. Я тусовался в магазине своего дяди Мишеля в городе Ван. После того как он ушел из футбола, он открыл продуктовый магазин, и я любил бывать там во время школьных каникул, когда у меня выпадало свободное время после футбольных тренировок в Левалуа. Я помню, как помогал ему в магазине. В тот день я устал, поэтому прилег на свой диван в комнатке в задней части магазина. Там же была и моя двоюродная сестра Вивиан. Она была дочерью одного из моих дядей, который в то время проживал в Ване, и Лалла была ее лучшей подругой. Когда появилась Лалла, она меня сразу же заинтересовала. Я никогда не встречал ее прежде. В ней было нечто, что очень сильно отличало ее от других, что-то благородное. Кроме того, она была очень красива.

Мы с ней поболтали немного, а затем года два поддерживали друг с другом отношения. Я тогда был еще молод, но уже достаточно сильно влюбился в нее. Я писал романтические письма, опрыскивал их своим одеколоном и отправлял их ей, надеясь, что она ответит взаимностью. Это были дни, когда люди еще посылали друг другу любовные письма! Во всяком случае, мы некоторое время поддерживали отношения друг с другом, и я, бывало, выезжал в Ван, чтобы увидеть ее, как только мне это позволяло время и наличие средств, но затем все это прекратилось.

Лалла на пару лет старше меня, и, очевидно, она считала, что я был слишком молод, что я еще не повзрослел, поскольку жил достаточно легкомысленно – и она была права. К тому времени я переехал в Ле-Ман, а она училась на медсестру и воспитывала своего малыша, Кевина, которому было три года. Я между тем вел жизнь молодого человека, у которого в кармане впервые оказалось немного денег. Деньги приходили ко мне – и тут же стремительно исчезали. Я, как правило, тратил их на одежду, на различные вечеринки – на все, кроме предметов первой необходимости, продуктов питания и оплаты счетов. Помнится, как-то я попытался организовать ужин для своих друзей и вдруг обнаружил, что не было электричества. Что же произошло? В конце концов я понял, что в остальной части моего многоквартирного дома электричество было. Оказывается, я не оплатил счет за него и проигнорировал письма с соответствующим напоминанием, поэтому мне его просто отключили.