Кровь, пот и чашка чая. Реальные истории из машины скорой помощи - Том Рейнолдс
Странный выдался денек…
Неудивительно, что мы, работники скорой, со временем становимся суеверны.
Иногда мы справляемся на отлично
Мы ежедневно выезжаем на массу пустяковых вызовов, но когда в нас возникает жизненная потребность, то мы справляемся с работой на отлично.
Одна из пострадавших в результате терактов в Лондоне сегодня выходит замуж.
Вот что я прочитал в газете:
После потери обеих ног в результате взрыва бомбы мисс Хикс потеряла 75 % крови, и ее сердце дважды останавливалось по пути в больницу.
Это означает, что экипажу скорой дважды удалось ее реанимировать, чтобы довезти до больницы, и благодаря этому безымянному экипажу она сегодня жива и выходит замуж. Такие истории дают понимание, что я работаю не зря: иногда наше вмешательство действительно спасает жизни.
Я обсудил ту заметку с одним приятелем со станции. Он видел репортаж о девушке по телевидению и сильно удивился, не только потому, что был членом того экипажа и вез ее в больницу, но и потому, что был уверен — ей не выжить. Так что я поздравляю весь экипаж — Брайана Робинсона и Лайзу Айзек, — мы вами гордимся!
Ромео + Джульетта = тяжкие телесные повреждения
«Предупреждение: может иметь место насилие, дождитесь полиции» — вот, что я увидел у себя на экране компьютера. К несчастью, сообщение не сопровождалось звуковым сигналом, поэтому я его заметил, только вылезая из машины. Мне повезло, что полиция уже была на месте.
Я вошел в дом, где толпилось сразу четыре поколения семейства из Бангладеш, которые орали друг на друга и двух раздраженных полицейских. Моим пациентом оказался 15-летний подросток, которого ударили по голове металлическим прутом. К счастью, повреждения были незначительные, но существовала вероятность того, что у парнишки также сломан локоть.
Скорых в ту ночь приходилось дожидаться подолгу из-за их нехватки, так что я был вынужден задержаться. Благодаря этому мне удалось немного разобраться в том, что произошло.
Итак, две семьи: у одной — дочь, у другой — сын. Девочка поссорилась с родными, и возлюбленный предложил ей переночевать у себя дома. Дальше развернулась настоящая битва. Полицейские уже собирались отправляться к девочке и арестовывать ее родных, когда явился отец семейства.
Сказать, что там стоял страшный крик — значит, ничего не сказать. В саду толпилась группа разъяренных юнцов, державших военный совет; все прижимали к ушам мобильные телефоны, вызывая подкрепление. На мой взгляд, атмосфера становилась по-настоящему раскаленной.
Полицейским удалось немного приструнить конфликтующие стороны, что было нелегко, поскольку отец девочки кричал, что сожжет дом дотла. Юнцы постоянно то возникали из темноты, то скрывались в ней. Я подумал, что ситуация грозит обернуться бедой.
— Господа, — сказал один из полицейских, — не в обиду вам будет сказано, но обычно подобные конфликты возникают между представителями разных этнических групп, а вы-то все из Бангладеш. Как вы можете это объяснить?
Один из юношей, поспокойнее, ответил:
— Так было раньше, а теперь все бьются со всеми, происхождение роли не играет.
У меня было полное впечатление, что я нахожусь в деревне, жители которой собираются на битву с вилами и горящими факелами в руках. К счастью, меня охраняли полицейские, да и скорая подъехала довольно быстро, чтобы забрать моего пациента в больницу.
— Диспетчерская, — обратился я по радио, — просто предупреждаю: если с этого адреса поступят еще вызовы, не отправляйте туда экипажи без полицейского эскорта, тут опасно.
— Роджер ЕС50, я себе пометила.
Не думаю, что в ту ночь произошло что-то серьезное, потому как довольно сложно на кого-то напасть, когда ты (или они) под арестом…
Пятница накануне Рождества
Для нас это самая тяжелая ночь, потому что все напиваются на работе на рождественских вечеринках. Не знаю, что будет дальше, но сейчас 21:00, а мы получили уже больше 3500 вызовов.
Обычно такое количество поступает за сутки, поэтому не представляю, что ждет нас в следующие 3 часа.
Первый мой вызов был к алкоголику с припадком. Припадки — распространенный симптом алкоголизма. Я бы сказал, что из двух типов приступов, на которые нам приходится выезжать, алкогольные случаются чаще, чем эпилептические. Конкретных цифр у меня нет, но опыт говорит, что это так.
Случай оказался типичным. Сначала пришлось перешагивать через разбросанный по ковру мусор, пачки из-под сигарет, кроссовки и полупустые коробочки от еды. Дальше я увидел своего пациента: он сидел в кресле, и его рвало. Рвало прямо на пол в гостиной, так как жена не удосужилась подставить хотя бы ведерко.
Очаровательно.
Как многие наши постоянные клиенты-алкоголики, он был по пояс голый, а на тренировочных брюках красовались пятна от… ладно, не буду гадать, в общем, просто пятна. Грудь и руки покрыты самодельными татуировками; в промежутках между приступами рвоты он продолжал сворачивать самокрутку.
— Можно включить тут свет? — спросил я жену.
— Лампочка перегорела, — ответила она; по голосу было ясно, что перед моим приездом она ожесточенно ругалась с мужем.
И теперь начала ругаться с ним опять.
В гостиной стояла неплохая музыкальная система, телевизор со спутниковой тарелкой и игровая приставка, а вот лампочки не было.
Мужчина не хотел ехать в больницу, но я в таких случаях всегда представляю себе заголовки в завтрашних газетах — «Скорая помощь оставила пациента умирать», — эта картина помогла мне уговорить его «съездить провериться».
Потому что, как вы понимаете, никто еще не лишился работы за то, что отвез пациента в больницу.
— Да не хочу я тратить их время, — бормотал он, — я же просто алкоголик.
— Все в порядке, приятель, — отвечал на это я, — мы лечим всех, даже алкоголиков.
До полуночи в тот день к нам поступило 5200 вызовов и еще больше 1000 до трех часов ночи следующего дня.
Паника на улицах Лондона
Находясь на вызовах, я никогда не паникую. В должностной инструкции мне предписано держать ситуацию под контролем и не давать людям вокруг бегать как «курица с отрубленной головой». Иногда мне приходится настаивать на своем или действовать очень быстро, но я никогда не поддаюсь панике.
И вот поступает вызов: «ребенок, 14 месяцев, без признаков жизни».
«Черт!» — думаю я.
Отчасти это вызвано тем, что я не очень хорошо знаю ту
