Станислав Ростоцкий. Счастье – это когда тебя понимают - Марианна Альбертовна Ростоцкая
И результаты такие: конечно, в дальнейшем, когда мы будем выставлять фильм на премию «Оскар» с желанием ее получить, нужно вести гораздо большую подготовительную работу по фильму, по тому, как организовать, чтобы люди его увидели – те, от которых зависит решение его судьбы, если, естественно, мы хотим получить эту премию. Ну, естественно, что 90 % (ну, может быть, немножко меньше) зависит от самого фильма. И поэтому при том статуте, который будет сейчас, мы можем всегда выставить свой фильм на эту премию. Премия эта, конечно, главное значение имеет для дальнейшего проката в других странах.
«Номинейшн» тоже имеет большое значение, потому что диплом «номинейшна» также полагается снимать на пленку и прикреплять этот титр к началу фильма. «Номинейшн» также повышает прокат фильма в других странах.
В смысле же познавательном эта поездка не дает очень много, потому что никакой программы, кроме вручения премии «номинейшн», не предусматривает. Это, в общем, поездка утилитарная, для получения этой премии.
Я был в Америке около двух лет тому назад, и надо сказать, что в этот раз ясно ощущалось изменение отношений. Я не могу сказать, что нас плохо принимали прошлый раз – нас принимали очень хорошо, но только кинематографическая общественность. А сейчас ощущается во всем страшное стремление контактов. У всех, у разных слоев населения. Огромный интерес к жизни Советского Союза, к кинематографу, к искусству, к узнаванию, потому что в последнее время благодаря всем большим событиям, которые происходят во внешней политике и определяются политикой нашего государства, ездя в такие поездки, мы очень явно ощущаем результаты этой политики, как-то непосредственно, по-человечески. И надо сказать, что какая-то обстановка заинтересованности в дальнейшем развитии контактов, какое-то стремление понять страну, о которой очень много предубеждений существует в Америке, так сказать, любовно выпестованных предубеждений совершенно определенными людьми. Это не значит, что они перестали существовать совершенно, – нет. Но тем не менее стремление найти общие точки зрения на предметы искусства, на вопросы жизни и т. д. – все это очень ощущается.
Тяга к поездке в Советский Союз для того, чтобы своими глазами взглянуть на нашу жизнь и т. д. Какая-то объективность прессы, в которой нет выпадов. Объективность на пресс-конференциях. Не было на пресс-конференциях провокационных недружелюбных вопросов: например, раньше всегда задавали вопросы о положении евреев в Советском Союзе и т. д. – этого ничего сейчас не было.
То есть политическая и моральная обстановка по отношению к нам как-то очень оздоровилась. И это очень ощущается во всем, начиная, так сказать, с носильщика и работника на аэродроме и кончая большими режиссерами Голливуда. Огромный интерес к Советскому Союзу и огромное желание дальнейших контактов.
Все это, как я уже сказал, естественно, связано с теми огромными событиями, которые происходят во внешней политике и которые определяются политикой нашего государства.
Выступление перед делегатами XXV съезда КПСС[121]
…Перед коллективом студии в этом пятилетии была поставлена задача увеличить производство полнометражных художественных фильмов почти вдвое, с 12–13 до 20 в год. Я рад доложить, что эту задачу мы перевыполнили. Продолжая заниматься телевизионными фильмами, дубляжами, наладив производство детского сатирического журнала «Ералаш», мы сделали в 1975 году 21 полнометражный художественный фильм.
Так же как нельзя оценивать скульптуру по весу камня, из которого она сделана, а произведение живописи – по количеству квадратных метров холста, на которые художник наносил краски; и мы не можем оценивать нашу деятельность по количеству метров отснятой пленки… Ценность произведения киноискусства определяется глубиной тех мыслей, которые оно несет людям; постановкой современных проблем, волнующих каждого человека; способностью пробиться к сердцу зрителя, повлиять на его духовный мир.
…мы обращаемся в наших фильмах к тем, чье сердце и разум свободны от неверных представлений о жизни, от любых предрассудков и открыты навстречу знаниям, добру, всему светлому на земле. Ведь от того, чем мы разбередим их еще неокрепшие сердца, чем наполним их развивающийся разум, – зависит, войдут ли они в жизнь мужественными, смелыми, честными борцами за лучшее будущее человечества или превратятся в потребителей и деляг, обеспокоенных собственным благополучием, не способных ощутить чужое горе и вступить в борьбу со злом, которого еще так много на земле…
В мире идет серьезнейшая и сложнейшая идеологическая борьба. Главная арена этой борьбы – души и разум людей, главный участок – души и разум молодежи. Экраны мира заполнены насилием и похотью. С помощью такого рода фильмов пытаются внушить человеку, и главным образом молодому, неверие в осмысленность существования, в возможность разумного переустройства общества: низводя человека до состояния животного, стремящегося только к удовлетворению инстинктов, стараются ликвидировать любые нравственные идеи; издеваясь над проявлениями подлинных человеческих чувств, загоняют его в темные пещеры некоммуникабельности и безысходного одиночества. И все это делается ради того, чтобы отвлечь молодежь от подлинных социальных проблем, превратить в послушное орудие в своих грязных руках…
Мы можем и должны рассказать нашей молодежи об ее отцах и дедах, об истории нашей страны, потому что ощущение историчности своего существования рождает в человеке чувство патриотизма и любви к Родине. Мы должны воспитывать в молодежи бережное отношение к окружающей нас природе, потому что тогда она гораздо легче воспримет чувство прекрасного и наши нравственные идеи. Мы должны помочь осознанию необходимости и радости любого созидательного труда, потому что без этого человек не может быть счастлив. Мы должны показать молодежи проявления подлинных человеческих чувств, чтобы она испытала радость от многообразия и богатства, ощутила в себе человека. Мы должны помочь молодым людям раскрыть свои лучшие качества и почувствовать желание отдать все свои силы, все способности служению своему народу…
* * *
Молодежь всегда права и всегда лучше. Но когда мы были молодыми, в ходу были другие слова: «честь», «совесть» и «долг». Сначала «должен», а потом – «хочу». Сейчас же они поменялись местами: сначала «хочу», а потом уж «должен» (или вообще это слово отсутствует).
Самый простой пример – ну кто из моего поколения хотел умирать? Но это был наш долг, мы шли защищать Родину без громких слов. А сейчас: «хочу магнитофон», «хочу золотые сережки». Мать, отец надрываются, чтобы одеть, обуть свое чадо. А они – «хочу», раз у других есть. Вот с этого и начинается крушение человека как личности.
Доброта, внимание к другому, понимание чужого страдания и ощущение его как своего собственного. Для меня важнее этого ничего нет – ощущать чужую радость и чужую боль. Без этого человека никогда не будет.
А есть
