Иэн Келли - Вивьен Вествуд
В октябре 1993 года Джин Прессман из нью-йоркского «Barneys» снова выразил уверенность в коммерческом успехе Вивьен. «В нем миллион идей, – отозвался он о показе ее коллекции «Завсегдатаи кафе» в Париже, – и мы все их продадим». В тот сезон число заказов из магазинов в Германии было в десять раз больше, чем за год до этого. «Littlewoods» и «Trois Suisse», французская компания, выпускающая каталоги, опубликовали коллекции Вествуд (а это было еще до эры онлайн-покупок). Неожиданно Вивьен удалось заключить контракт с изготовителем сумок «Braccialini», часовая компания «Swatch» создала первые дизайнерские часы с логотипом Вивьен, а японская торговая компания «Itochu» подписала с ней лицензионное соглашение. Фирма «Liberty of London» просила разрешения шить для Вивьен свадебные платья, а «Tames & Hudson» хотела выпустить шикарное настольное иллюстрированное издание с ее работами. После парижского показа редакторы журнала «Marie Claire» всего за несколько часов организовали фотосессию для обложки, а Жан-Поль Готье, как говорят, «бился в экстазе». Среди участвовавших в показе супермоделей были Наоми, Линда, Синди и Кейт – и, говорят, вместо платы за работу они взяли наряды с показа, предполагая, что в итоге они будут стоить дороже. Роберт Пиннок отмечал, что после парижского показа уверенность компании и самой Вивьен в своей работе возросла. «К середине 1990-х компания стала получать доход, – отмечал он, – ощутимый доход. У нас были самые большие продажи билетов на парижские показы, супермодели – Линда, Наоми. На самом деле до тех пор я никогда особенно не интересовался модой, но мне и многим другим людям творчество Вивьен вдруг стало казаться осмысленным, подчеркивающим красоту женщины. У Вивьен это отлично получалось. Даже для меня, выросшего в мире моды, ее модели стали откровением. Мы ощущали подъем. Люди буквально ахали от изумления. И мы знали, что у нее все идет очень-очень хорошо… Но при этом по-прежнему приходилось брать Карло в тиски, чтобы выбить из него денег: нам все еще платили одеждой!»
Вивьен в боа из перьев и Андреас вечером после показа коллекции «Англомания», на котором Наоми споткнулась в туфлях на платформе и упала
В середине 90-х Вивьен, выражаясь языком пиара, «поймала момент». Такой результат дали все ее предыдущее творчество, плюс влияние Андреаса, плюс внимание мировой прессы. Кроме того, внесли свою лепту интерес покупателей из Японии и деловая хватка Карло Д’Амарио. «Конечно, мы все, кто работал с ней, испытывали эмоциональный подъем, – рассказывает Бригитт, – мы работали день и ночь и даже продавали одежду, заключали контракты на следующий день после парижского показа – принимали во всем активное участие».
«Карло удалось заключить контракт с Альберто Бьяни в Италии, – вспоминает Вивьен, – а потом он переключился на то, что мы делали здесь, в Лондоне. Джо перестал работать на меня, потому что он считал, что Карло слишком властный. Меня это очень расстроило – на самом деле, когда мне пришлось выбирать между Джо и Карло, это был худший день в моей жизни. Вот к чему все привело. Но я надеялась, что для Джо так будет лучше, и в конечном итоге так и получилось, потому что он ушел и основал «Agent Provocateur», а еще потому, что он был таким молодым и смышленым. Но я сделала этот выбор и ради Карло. Я не могла иначе. Потому что он очень многим ради меня пожертвовал».
«Вскоре после этого, – продолжает Бригитт, – за маркетинг стал отвечать Кристофер ди Пьетро, так что нам больше не пришлось самим заниматься продажами, и нам стало легче. Мы начали ощущать, что занимаемся настоящим бизнесом. Но таким, который был основан на искренней любви к делу». Времена были очень веселые, но и очень напряженные. «В 90-х каждый сезон оборот компании возрастал в два-три раза, сумасшествие какое-то».
Вивьен и так наслаждалась попутным ветром, подаренным ей прессой, когда представленная в Париже коллекция «Anglomania» («Англомания») 1993 года вошла в историю моды, подарив ей, пожалуй, самый цитируемый эпизод с подиумного показа. Наоми Кэмпбелл в высоких туфлях на платформе от Вивьен споткнулась и упала – и это происшествие сразу же попало на первые страницы изданий по всему миру. Имя Вивьен тут же стало известно всем и каждому. «Боже мой, – хихикает Наоми, отвечая на мой вопрос, – как же мне было стыдно! Я подумала: я подвела Вивьен. Но вообще-то, рухнув на пол, я сказала себе: «Ну, упала. И что с того? Соберись, такое случается. И иди дальше». И все шло нормально, пока я не попала за кулисы, а там – боже мой! – там все хохотали. И Вивьен тоже. Всем было ужасно смешно. Нельзя слишком серьезно относиться к жизни или к моде. Да, и вот еще что: кое-кто из модельеров – не буду называть имен – подумали, что я упала нарочно, и сейчас я хочу заявить, что это полная чепуха. Потом они просили меня упасть и на их показах, чтобы привлечь внимание прессы! Потому что внимания было невероятно много: о моем падении узнал весь мир». «За кулисами, – вспоминает Роберт Пиннок, – Вивьен была так счастлива, такой я никогда ее не видел. Думаю, все моментально поняли, что это происшествие тут же обеспечит нам первые полосы газет по всему миру. Так оно и случилось».
«В 90-х парижские показы изменили всю нашу жизнь», – повторяет Вивьен. «Теперь уже нельзя было не заметить, – объясняет Бригитт, – что Вивьен стала одним из самых влиятельных модельеров в мире, и при этом, что поразительно, одним из самых успешно продаваемых в Азии европейских модельеров. Карло начал продавать лицензии японским компаниям, однако без успеха в Париже у него бы это не получилось. Лицензии стали серьезной частью бизнеса, и вот почему. Японцам приходилось покупать лицензии, потому что налог на импорт у них очень высок. Одежда от Вивьен Вествуд, сшитая в Великобритании, продавалась бы у них втрое дороже. Поэтому-то японцы и начали так много тратить в наших магазинах в Англии. И в те годы Вивьен стала невероятно популярна в Японии. Осознанно или нет, она попала в точку, сочетая в своих моделях все, что японцы так любят, и ее магазины в Японии процветают. Японцам полюбились ее цвета. Им полюбились ее отсылки к западной культуре, к картинам и историческим событиям – шотландка, твид, – они все это просто обожают. Так что к середине 90-х у Вивьен в Японии сформировалась обширная клиентура, о ней много писали в прессе, и в самом начале это очень помогало заключать лицензионные соглашения на самых выгодных условиях. По этим причинам в конце века Карло Д’Амарио начал уделять основное внимание Японии, и сейчас там открыты десятки наших магазинов».
Когда дела пошли в гору, у Вивьен и ее неофициального возлюбленного возникла проблема. Андреас часто находился в разъездах – бывал в Италии на производстве, на Дальнем Востоке. Но Австрия тогда не входила в Евросоюз, и у него истекала виза. «Проще всего эту ситуацию можно объяснить так, – улыбается Вивьен, – у нас возникли проблемы при пересечении границ, и я сказала Андреасу: «Единственный выход: тебе нужно жениться на ком-нибудь. Нужно найти тебе жену». А он только рассмеялся и сказал: «Но, Вивьен, тогда мне нужно жениться на тебе».
А я и не думала об этом. Когда мы жили с Малкольмом, я думала, что брак нужен системе. А теперь это все запало мне в голову, и я подумала: конечно, это возможно. Я ни за кем не замужем, а он – мой мужчина. Мне нравится быть замужем. Свадебная церемония подкрепила бы мои чувства к Андреасу. И я буду с ним «в горе и в радости».
Так вот мы и решили пожениться. Мы никому об этом не говорили, и не знаю, кто об этом в итоге узнал. Оглядываясь назад, не могу сказать, почему мы решили сохранить все в тайне.
Вивьен до сих пор любит вязать. Париж, 1997
Я выбираю партнеров, которые стимулируют мою мозговую деятельность. У Андреаса я очень многому научилась. Чему он научился у меня, спроси у него. Мне было бы интересно это узнать. Кажется, он вообще-то говорил мне, но я не обратила внимания».
Когда Андреас вспоминает об их тайном бракосочетании с Вивьен, он тоже улыбается: «Вопрос разницы в возрасте никогда не стоял. Никогда. Пожалуй, только сейчас он обретает бо́льшее значение, просто потому, что она уже стреляный воробей, а мне только за сорок, и я пока не сбавляю темп. Напротив. Но, понимаешь, с самого начала все было очевидно. Была удивительная женщина, мы отлично проводили вместе время, и был единственный способ остаться с ней – пожениться. Но вообще-то это лучшее, что я когда-либо сделал. Не знаю, зачем мы так долго скрывали наш брак. Знаешь, это непросто. На самом деле я переживал тяжелые времена в личностном плане, когда мне было за тридцать и до середины пятого десятка. Не уверен, что Вивьен в курсе. У меня довольно одинокое положение. Пожалуй, так же себя чувствует герцог Эдинбургский! Спрошу у него». «Знаешь, как Карло называет Андреаса? – вмешивается в разговор Вивьен. – Правда, Андреасу не очень-то нравится. Карло называет его «principio consorte» – принц-консорт!» Андреас продолжает более серьезным тоном: «Но, кстати, я считаю, что коллекции, созданные в тот тяжелый период, вообще-то хороши, они особенные, и сейчас, когда прошло время, я понимаю, как иногда и бывает, что хорошие работы рождаются из мрака. И мы с Вивьен это пережили. А сейчас я считаю, что мы, дизайнеры, часто белые вороны – как Вивьен, как я. И как Шанель, родившаяся в самой крошечной деревеньке Оверни. Иногда люди из сельских и отдаленных уголков оказываются самыми искушенными. По-моему, это довольно странно. Да и мы по части моды со странностями! Это тоже наша общая черта».
