Николай Великанов - Мерецков

Республиканская разведка работала плохо: она слишком поздно обнаружила появление корпуса в районе Сигуэнсы на расстоянии 80—90 километров от Мадрида.

Читаем в книге Мерецкова «На службе народу»: «6 марта я получил первые тревожные сообщения о сосредоточении итальянцев южнее Сигуэнсы. Тревожные потому, что в этом районе стояла лишь одна 12-я республиканская дивизия. Ее пять бригад растянулись на фронте в 80 километров. Из 10 тысяч бойцов только 6 тысяч имели винтовки. Дороги были прикрыты всего 85 пулеметами и 15 орудиями. Что собираются предпринять итальянцы? Простая демонстрация противником своего "наступательного духа" или начало серьезной операции? Если речь шла именно о последнем, то тревожиться стоило. Система обороны севернее Гвадалахары не была развита в глубину. Окопы отрыли в полный рост, но проволочные заграждения существовали лишь кое-где, сплошной линии окопов тоже не было, а блиндажи годились скорее для жилья, чем для боя. Обучить 12-ю дивизию как следует командование еще не успело. Некоторые дефиле в горах под Гвадалахарой были прикрыты отрядами гражданских гвардейцев всего в несколько десятков человек.

Я попытался получить более точные сведения о противнике в хунте обороны. Однако там отнеслись к сообщению о возможных боях на гвадалахарском направлении несерьезно…»

Роатта торопился начать операцию. Он хотел повторить «блицкриг» под Малагой. Расчет его был таков: идти вдоль Французского шоссе и, по ходу громя слабые бригады Народной армии, за два-три дня плотным полукольцом охватить с северо-востока Мадрид. За юг опасаться нечего, боеспособные части республиканцев будут скованы войсками националистов на Хараме (Франко твердо обещал это).

На окружение красной столицы Роагга отводил 8—14 марта, а утро 15-го — нанесение кинжального удара по ней и победоносное завершение войны.

Мерецков послал в Гвадалахару Родимцева. Вскоре от него пришло донесение, что там появились итальянцы. Кирилл Афанасьевич в это время объезжал с Симоновым позиции на Хараме. Ознакомившись с донесением Родимцева, он решил ехать на гвадалахарский участок. По дороге успел побывать в штабе 3-го корпуса и договорился о срочной переброске нескольких бригад под Гвадалахару, а также отдал распоряжение командиру танковой бригады Павлову готовить боевые машины к маршу на север…

8 марта в 7 часов утра 50 итальянских орудий начали артподготовку по позициям республиканцев. После нее должны атаковать две дивизии: на главном направлении «Черное пламя», на левом фланге — «Сория». Через 30 минут бойцы «Черного пламени» при поддержке двадцати танков перешли в наступление по Французскому шоссе. Генерал Москардо не поддержал итальянцев, «Сория» практически ни на метр не продвинулась вперед.

Наступающим противостояла 12-я дивизия Народной армии полковника Лакалле. Две ее бригады отошли на 4—6 километров, но подоспевшие два танка Т-26 своим огнем остановили передовую часть дивизии «Черное пламя». После короткой заминки «чернопламенцы» ринулись дальше, сбив с позиций 48-ю и 50-ю бригады 12-й дивизии.

Мерецков с группой советников находился в штабе 12-й дивизии. Вот как он рассказывает о том, что там увидел.

Полковник Лакалле сидел в доме и беспомощно поглядывал в окно со второго этажа. Советских советников он встретил в грязной нижней сорочке, шерстяных носках и ночных туфлях. Когда его попросили рассказать об обстановке, он подал карту — помятые несклеенные листы, указал на цветную ленточку, изображавшую линию фронта. Она отражала вчерашнее положение. А где же сегодняшнее? Комдив удивился. Откуда ему знать, если комбриги еще не обедали? Выяснилось, что командиры бригад ежедневно приезжали к нему за 50—60 километров обедать и во время еды рассказывали об обстановке. Другими сведениями комдив не располагал.

В этот момент приезжает комбриг-50. Кирилл Афанасьевич к нему с вопросом о положении на фронте. Тот спокойно рассказывает, что его бригада отступает и нет гарантий, что она остановится.

— А вы зачем приехали?

— Как зачем? Обедать!

Мерецков подумал, что Лакалле тут же отстранит от командования легкомысленного комбрига. Но тот любезно пригласил его к столу.

Комбриг-50 поехал с советниками по Французскому шоссе на северо-восток в свое войско. Навстречу брели солдаты, как раненые, так и здоровые. Завидев начальство, они спешно сворачивали с шоссе и стремились спрятаться где-нибудь. Издали доносилась артиллерийско-пулеметная стрельба. По мере приближения к фронту поток отступавших возрастал. На 93-м километре шоссе наткнулись на штаб бригады, боем он не управлял.

С юга показался автомобиль с полковником Лакалле. Комдив с удивлением рассматривал неприглядную картину, представившуюся перед его глазами

— Что тут происходит?

— Разве не видите? Итальянцы!

— Где? — вскрикнул полковник.

— Да вон они виднеются.

— И что же они делают?

— Как что? Наступают на Бриуэгу.

Услышав это, Лакалле сейчас же сел в автомобиль и повернул назад, крикнув на прощание: «У меня там семья!» Он промчался мимо батальона 11-й интербригады, даже не остановившись узнать, что за часть и куда движется (батальон этот вел на подмогу отступавшей 50-й бригаде советский советник Валуа ( Б.М. Симонов).

Так началось для республиканцев сражение под Гвадалахарой.

9 марта дивизия «Черное пламя» продолжила наступление и, выдвинув вперед противотанковую артиллерию, стала сильно досаждать танкам бригады Павлова. 10 марта вступили в бои дивизии «Божья воля» и «Черные стрелы».

Развертыванием обороны против итальянцев занялись советские специалисты. Мерецков стал главным советником Гвадалахарского фронта. Он поставил на наиболее угрожающем направлении 11-ю интербригаду. Ей пришлось поспешно создавать оборонительный рубеж и пока не помышлять о контратаке. На подходе была 12-я интербригада (три тысячи человек), полностью экипированная штатным вооружением.

Дивизии «Божья воля» и «Черные стрелы», развернув атаку, неожиданно наткнулись на стойкую оборону 11-й интербригады. Для ее прорыва итальянцы создали ударную группу из двух батальонов: пехотного и танкового. Это вовремя обнаружили республиканцы. Они скрытно отправили во вражеский тыл роту танков Т-26, которая стремительным наскоком деморализовала ударную группу противника. Практически полностью был уничтожен танковый батальон (итальянцы потеряли 20 танков и несколько грузовиков).

На протяжении всей линии соприкосновения сторон завязывались упорные бои. Командование Народной армии наконец-то осознало масштаб угрозы итальянского экспедиционного корпуса существованию Республики. На гвадалахарском направлении стал формироваться отдельный 4-й армейский корпус во главе с подполковником Хурадо. В него вошли 11-я, 12-я и 14-я пехотные дивизии, танковая бригада и два кавалерийских полка. Базовой дивизией корпуса стала 11-я дивизия под командованием Листера, состоящая из 11-й и 12-й интербригад, а также 1-й бригады коммуниста Валентина Гонсалеса и 2-й бригады, которой раньше командовал сам Листер, а теперь Пандо. Второй по боеспособности была 12-я дивизия, которая помимо пехотных бригад 48, 49, 50, 71-й и 1-й кавалерийской бригады получила еще одну пехотную — 35-ю. Прежнего комдива Лакалле, пассивно проявившего себя в первые дни столкновения с итальянцами, заменил подполковник Нанетти. Корпусу придавалась группа фронтовой авиации из 71 самолета. Старшим советником при Хурадо по рекомендации Мерецкова был назначен Валуа-Симонов.