Рефат Аппазов - Следы в сердце и в памяти

После этого посвящения искусству создания "грома и молнии" были десятки, если не сотни, натурных пусков различных ракет, включая такие, как Н-1 - ракета-носитель для осуществления пилотируемых полетов на Луну, "Энергия-Буран" - ракета для челночных полётов по маршруту Земля-Орбита Земли-Земля. Тяга двигателей последних ракет-носителей измерялась тремя-четырьмя тысячами тонн, на фоне которой тяга той первой ракеты в 25 тонн кажется просто игрушечной. Каждый пуск крупной ракеты-носителя уникален, неповторим, он завораживает. И все же сила первых впечатлений несравнима ни с чем.

Лётные испытания прошли более или менее успешно, если принять во внимание, что это были самые первые испытания ракет подобного типа, да ещё собранные из привезенных из Германии частей. Из одиннадцати запущенных ракет пять дошли до цели. Много переживаний и хлопот доставила одна ракета, резко отклонившаяся в полёте влево от трассы. По первым впечатлениям, она "пошла" в сторону города Саратова. К счастью, до Саратова расстояние было больше, чем предельная дальность ракеты в 270 км., и ракета до него просто не могла долететь. Наши специалисты самостоятельными силами не смогли установить причин такого поведения ракеты и привлекли к анализу немцев. К их чести, они во главе с упомянутым уже доктором Г.Хохом и известным специалистом по гироскопии доктором К.Магнусом быстро разобрались с этим явлением, определили "виновника" ненормальности - вибрационные помехи, рассчитали и изготовили фильтр, отсекающий возможности попадания этих колебаний в приборы системы управления. По приказу Наркома вооружения Устинова каждому из немецких специалистов - участников этой группы анализа - была вручена огромная по тем временам премия - по 15 тысяч рублей. Для сравнения отмечу, что зарплата инженера составляла 980 рублей. Кроме того, на всю группу была отпущена двадцатилитровая канистра спирта, справиться с которой, конечно же, помогли все.

Трудности с отработкой ракеты объяснялись, в основном, почти полным отсутствием измерительных средств, подобных нынешним радиотелеметрическим. Фототеодолит мог помочь определить саму траекторию и ещё какие-то внешние проявления неисправностей. Очень небольшую информацию приносили донесения "группы визуальных наблюдений", в которую входил и я. Командного бункера для управления запуском ракеты, как на всех последующих этапах работ, ещё не было, и все пуски производились по командам из немецкой бронемашины - штатной принадлежности немецких боевых стартовых позиций под названием "Панцерваген". Поскольку вблизи стартовой площадки не было вообще никаких помещений, все возникающие вопросы обсуждались либо стоя на пусковой площадке, либо в более серьезных случаях, в так называемом "банкобусе". Слово это возникло как элемент народного творчества и состоит из соединения двух корневых слов: банк - в смысле коллективного обсуждения, и автобус, каковым являлся полуразрушенный корпус бывшего небольшого автобуса. В особенно холодные, ветреные дни было счастьем проникнуть в этот "банкобус" на очередное совещание руководства, чтобы хоть немного согреться, а заодно и поучаствовать в горячих спорах.

Вот в каких условиях начиналось у нас становление современной ракетно-космической техники. Впрочем, о космосе в те дни мало кто ещё думал, разве что Королёв. Как бы трудно всем ни пришлось, первые шаги были сделаны, может быть, самые важные и тяжёлые, но работать было интересно, очень интересно.

В последующие годы полигон в Капустином Яру (сокращённо Кап-Яр) получил быстрое развитие. Основной рабочей зоной был район так называемой технической позиции, расположенный от самого Кап-Яра на удалении порядка 30-ти километров. Здесь были построены гостиницы, столовая, два небольших магазина, разбит небольшой сквер для прогулок. Главным сооружением был монтажно-испытательный корпус - МИК, в котором ракеты оснащали всем необходимым, проходили горизонтальные испытания, готовились в сухом виде к пуску. Затем вывозились на стартовые площадки, которых было несколько. Там ракеты устанавливались в вертикальное положение, заправлялись всеми компонентами топлива, проходили предстартовые испытания и затем запускались. Полигон был собственностью военного ведомства, разработчики ракет были здесь как бы командированными гостями. Всю работу должны были проводить офицеры и солдаты войсковой части по инструкциям и под наблюдением представителей промышленности. Однако в действительности, особенно на первых порах, никто с таким распределением не считался, так как у самих разработчиков не было достаточного опыта и знаний, чтобы с самого начала всё предусмотреть. Часто возникали неисправности - так называемые "бобы", над устранением которых и объяснением причин их появления работали смешанные группы.

Войсковая часть разрасталась по мере появления новых разработок, и не только нашего предприятия. Бывший небольшой городок Капустин Яр превратился в большой современный город со всей полагающейся инфраструктурой. Город был соединен с техническими позициями узкоколейной железнодорожной веткой. Был построен кислородный завод для выработки жидкого кислорода для ракет, метеостанция, другие службы, свойственные крупным войсковым частям, включая большое здание штаба. При штабе был организован расчётно-теоретический отдел, который впоследствии перерос в мощный вычислительный центр.

В течение более чем десяти лет не проходило года, чтобы несколько месяцев работы не пришлось бы на полигон. К счастью, место для полигона оказалось выбранным довольно удачно. В междуречье Волги и Ахтубы, в незаливаемой пойме Волги было множество озёр и мелких речушек, которые стали излюбленным местом отдыха многих из нас, вынужденых многие месяцы находиться здесь вдалеке от своих семей. Зимой прекрасно удавался подлёдный лов рыбы, а летом - кто с бреднем, кто со спиннингом, а кто с обычной удочкой ловил свою удачу, и не без успеха. Правда, в этих местах было много змей и всяких ядовитых насекомых вроде скорпионов, фаланг, но крупных несчастий, связанных с ними, не припоминаю. Однажды я был немало перепуган. Сидя у низкого берега Солянки, небольшой речушки, я ловил на удочку рыбу, которую насаживал на кукан, опущенный в воду. Когда в очередной раз вытащил из воды эту верёвочку с рыбой, чтобы насадить на неё только что пойманную, я вздрогнул от неожиданности: на кукане висела змея, проглотившая наполовину одну из насаженных на неё рыбок. Ощущение было пренеприятное. Другой раз, шагая по узкой тропинке, проложенной между высохшими высокими кустами ивняка, я чуть не наступил на пару спарившихся гадюк. Перешагнуть было опасно, но и обойти оказалось делом непростым, но все обошлось благополучно.